23.04.2015 в 14:46
Пишет Хельгрин:Когда ты вернешься - 4
Название: Когда ты вернешься
Автор: Хельгрин
Бета: Зюнька вносит правки после выкладки, за что ей нечеловеческое спасибо!
Размер: макси
Канон: Макс Фрай: Лабиринты, Хроники, Сновидения Ехо
Пейринг/Персонажи: Шурф/Макс
Категория: слэш
Жанр: drama
Рейтинг: R
Предупреждения: так или иначе упоминается канон всех книг. ООС тоже есть, куда без него.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Disclaimer: Все права принадлежат автору. А трава – мне.
Комментарии: спасибо моему соавтору, Снарк, которая честно тестридит все это.
Глава XIX.
читать дальшеЯ плавал, и бултыхался, и нырял, и пил эту воду, и лежал на спине, глядя на небо. Оказалось, что очень здорово валяться вот так в проточной прохладной свежей воде посреди чьего-то сада.
Рука, кстати, все еще ощутимо ныла, но обижаться мне уже не хотелось. Было смешно и неловко от всей этой нелепости. Кстати, в саду тоже росли абрикосы. И апельсины. И что-то еще. И все это я знал и намеревался употребить на ужин, что бы там себе ни думал по этому поводу мой друг.
Не знаю, что он думал по этому поводу, но пока я предавался мечтам о свежих фруктах, меня поймали за пятку и потащили в глубину. Тоже мне, русалочка нашлась.
Бассейн не слишком глубокий, стоящему по шею. Но утопить меня в нем было, наверное, можно, если сильно постараться. Я вдохнул и поддался.
Глаза Шурфа сияли в воде как два осколка стекла. Он подтащил меня к себе, жестом показав, что хочет, чтобы я улегся рядом с ним. Кажется, парень слегка подзабыл, что я никогда не состоял в Ордене Дырявой Чаши, и находиться под водой могу ровно столько же, сколько обычный человек. Но я все-таки послушался его – не топить же он меня в самом деле взялся.
Высоко над нами в умытой лазури неба шествовали облака: не спеша и без толкотни, словно прогуливающиеся в День Свободы от Забот горожане. Переменчивые блики воды делали это небо объемным, живым, близким и далеким, уютным, будто высоким куполом укрывающим наш сад...
Тут сэр Лонли-Локли слегка подтолкнул меня, так что я вылетел из бассейна и плюхнулся в него обратно, словно летающая рыба. Сам он чинно воздвигся рядом, как какой-нибудь Повелитель Водных Глубин: с него лила вода, заставляя щуриться, и выглядел он неприлично счастливым и почти настолько же неприлично молодым.
- Действительно красиво, - сказал я ему. – Спасибо.
Он кивнул, соглашаясь, слишком радостный, чтобы говорить вслух. Я понимал.
Мы выбрались на берег – довольные, умиротворенные и еще более голодные, чем раньше.
- Если сейчас около этого дивана мы еще обнаружим здоровенный котел какой-нибудь еды, я решу, что попал в ра...
И мокрая от воды ладонь Лонли-Локли не дала мне договорить, надежно запечатав мне рот и попутно едва не выбив все имеющиеся в наличии зубы.
Ну да, теперь я понимаю, с чего началась эта их мода поедать великих и не очень Магистров. По крайней мере этого конкретного, самого что ни на есть Великого Магистра, я сейчас чуть было не укусил за руку. В отместку, а заодно проверить, остались ли еще мои зубы на предназначенных им природой местах или пустились в путешествие.
Даже не знаю, что меня остановило: боязнь на самом деле отравиться или желание немедленно сообщить миру свое мнение по поводу этого вопиющего поведения моего друга.
- Послушай, Шурф, если ты так сильно вознамерился меня убить, хочу тебе напомнить, что в твоем распоряжении имеется прекрасная левая Перчатка Смерти. Одно движение и никаких хлопот. И не надо будет сначала ломать мне руки, потом выбивать зубы и вообще трудиться.
- Макс, - вздохнул он. – Я весьма ценю твой юмор, но все же я преследовал иную цель. Насколько я помню, это место, – рай, – в котором ты собрался оказаться, является одним из эвфемизмов посмертия, принятых в некоторых монотеистических религиях твоего мира.
И пока я переваривал это определение, мой друг добавил:
- Несмотря на то, что попадание туда явно считается благом, мне все же представляется, что ты еще не готов оказаться в нем прямо сейчас. Извини, если я ошибся.
И внимательно посмотрел мне в глаза.
- Да понял я, понял. Ты боишься, что мое желание возьмет и тут же сбудется. Хотя это просто выражение такое, Шурф. И, дружище, послушай, а ты не мог бы затыкать мне рот как-нибудь иначе? Мне кажется, в последнее время ты неплохо освоил другой способ заставить меня молчать, куда более приятный.
Черт, стоило это произнести, чтобы лицезреть изумленного Шурфа. Он совершенно автоматическим жестом скрутил жгутом и отжал волосы, ладонями согнал с себя воду, продолжая смотреть на меня таким взглядом, что мне немедленно захотелось убедиться, не отросла ли у меня еще одна голова. Хотя, зная собственную везучесть, так легко бы я не отделался. Вот еще одна задница, чтобы на все мои приключения хватило, - это да, это возможно.
- Эй, друг, скажи что-нибудь, а то я сейчас решу, что случайно наложил на тебя какое-нибудь заклятие Вечного Обалдения.
- Такого заклятия не существует, насколько мне известно, - отозвался Шурф. – Но ты действительно меня удивил. Я думал, ты просто делал мне дружеское одолжение, но не предполагал, что тебе это по-настоящему приятно...
Эх, если бы Джуффин видел, до какой степени изумления я могу довести нашего невозмутимого Мастера Пресекающего, он бы, наверное, подал в отставку и ушел пешком обратно в Кеттари, преклоняясь перед моими талантами и вознося им осанну. То есть, конечно, он бы наверное здорово поржал, но помечтать всегда приятно.
- Мне иногда странно, что ты такой умный и не понимаешь таких простых вещей, Шурф. – Я присел на траву и принялся шарить рукой под собственной мантией, надеясь вытащить хотя бы парочку сигарет. Курить хотелось страшно. – Видишь ли, если я начну об этом всем задумываться, то придется грызть себя, считать, что я сошел с ума, ну и так далее. А мне надоело всем этим заниматься, в особенности, с ума сходить. Я этим сыт по горло, если честно. Мне приятно и тебе приятно, а значит – правильно. Тем более, это ты, а не кто-нибудь другой. В любого другого я бы, пожалуй, плюнул не задумываясь.
Наконец руки коснулось знакомое онемение, и я с радостью извлек пачку незнакомых сигарет. Плохо сосредоточился, наверное. Впрочем, пахли они табаком, а не чем-нибудь иным, так что я быстренько прикурил щелчком пальцев и жадно затянулся.
- А в меня, значит, ты плевать не собирался, - констатировал Шурф и нагло вынул сигарету у меня из пальцев. Я вдохнул поглубже, чтобы от души возмутиться. То есть мне не жалко конечно, вот же, полная пачка лежит, но изо рта-то зачем выдергивать?
Посмотрел на его руки с едва видными тенями защитных рун и ничего не сказал, просто молча прикурил следующую. Ну да, прихватить из Щели между мирами коробок спичек я не догадался.
Пальцы у него, кстати, чуть заметно подрагивали.
Хорошо, что у меня хватило ума промолчать из-за этой грешной сигареты. Впрочем, я и так наболтал, кажется, больше, чем следовало.
- Ну когда-то собирался, сам знаешь. – Принялся я исправлять ситуацию. – Но это было давно и неправда. И вообще, сейчас все по-другому.
- Почему неправда? – изумился Шурф. – Абсолютная правда, это было в...
- Это выражение такое, - улыбнулся я скупо и умолк. Не туда нас куда-то занесло с этими разговорами. Не надо об этом говорить. Не хочу.
Слишком высокую цену приходится платить за осознанную радость бытия. А я устал ее платить. И не готов платить им. Он мой. Не отдам.
Шурф словно почувствовал – впрочем, почему «словно»? Присел сзади, коснулся ладонью затылка, и только тогда я ощутил, как, оказывается, до этого звенела от боли моя несчастная голова. То ли от зуботычины моего драгоценного защитника, то ли от внутренней ярости.
Его руки обхватили меня за плечи, прижимая, втискивая в себя.
И ты не отдашь. Потому что я – твой ничуть не меньше. Я знаю. Умрешь, но даже тогда не отдашь, куда там твоему магистру Кибе Аццаху.
Я чувствовал, как вздрагивает его грудь, прижавшаяся к моей спине, словно он то ли всхлипывал, то ли плакал. Лучше мне не знать, наверное, что иногда знаменитая дыхательная гимнастика имени Лонли-Локли перестает помогать самому сэру Лонли-Локли. А то тут не только Миры – Вселенные посыплются.
Я пошарил мысленно где-то внутри себя, старательно задвинул Вершителя в дальний уголок – успеется еще. И вытащил старого доброго Макса. Вот так, очень хорошо.
- Рука, между прочим, до сих пор болит, - тут же пожаловался этот обычный человеческий Макс.
Длинные пальцы Шурфа погладили локоть, а потом он поднял мою руку и прижался к ней лицом. Я смотрел на его длинные мокрые волосы и всем телом ощущал, как раз за разом он не может вдохнуть, словно ему не хватает на это сил.
- Не надо, - шепнул я в точности как он сам несколько часов назад, потому что внутри меня ворочался разъедающий ком безнадежного отчаяния.
Он понимал. Конечно, он все понимал. Даже больше, чем я.
Я не успел заметить, когда его лицо оказалось прямо перед моим – со страшными, горящими ледяным огнем глазами.
«Зато у нас есть здесь и сейчас», - говорили эти глаза.
«И этого у нас не отнимут», - отвечал ему я.
Мы узнавали друг о друге новое, спешили закрашивать немногие оставшиеся белые пятна с отчаянием обреченных. И это было то знание, за которое действительно не жалко заплатить жизнью.
Он бился и вскрикивал подо мной, когда я всего лишь ласкал губами его шею, - а я смаковал эту грань между желанием подчиниться и яростью, на которой он балансировал.
На моем теле вообще не осталось нечувствительных точек – все, к чему он прикасался, вспыхивало и горело, но он продолжал мучить меня и наслаждался этим. И руки снова были самым страшным его оружием, без всякой магии.
Мы свалились в бассейн, и там, под водой, я дышал его горьким дыханием.
Не знаю, где мы были все это время, но когда кусок первозданной материи снова распался на нас двоих, в сад вовсю заглядывала ночь.
Боюсь даже представить, что она, любопытная, там видела.
Дневной зной ушел, сменившись ленивой, почти безветренной прохладой. Возле низкого дивана горел костер в круге из обмазанных глиной камней, а рядом с костром, аккуратно сложенные, лежали сухие поленья.
Я не стал задавать себе и приютившему нас Миру глупых вопросов типа «куда делась моя скаба?», боюсь, этот мир был о нас и так невысокого мнения. Но на диване обнаружились две сухие и новые скабы и два лоохи в тон. Ну да, это же мир Шурфа, а не Мелифаро.
Мой друг, не дожидаясь приглашения, довольным котом растянулся на диване, протянув ладони к огню. Мне показалось, он ждал от меня чего-то.
- Ммммм? – вопросил я, не надеясь на связность своей речи и вообще на то, что я сейчас способен вспомнить хоть какие-нибудь слова.
- А ты не мог бы достать нам чего-нибудь поесть? – улыбнулся он. Это была дерзкая и веселая улыбка, она мне понравилась. И что-то напомнила, но я не мог понять, что именно.
- Запросто, - ухмыльнулся я и полез под стол. Даже ждать не пришлось, просто мои руки ухватили какую-то тяжеленную и горячую посудину и поволокли наверх.
- Плов! – восхитился я, сняв крышку. – Настоящий плов, Шурф! Ты только попробуй, это такая вкуснятина.
- А столовых приборов к нему не прилагалось? – к моему другу стремительно возвращалась его обычная чопорность.
- Между прочим, настоящий плов едят руками. И пальцы облизывают! – я покосился на его нарочито равнодушное лицо и рассмеялся. – Держи.
Под столом нашлись и ложки, и вилки, и ножи, и даже что-то вроде черпака – наверное, специально в расчете на мой аппетит. И все это немедленно пошло в ход.
Опустевший котел я убрал обратно под стол, откуда он немедленно исчез.
- Спасибо, - ну не могу же я превратиться в окончательную свинью и не поблагодарить это гостеприимное местечко.
- Пожалуйста, - отозвался вежливый Шурф, и я немедленно решил, что его голос вполне подходит этому Миру. Так что, будем считать, познакомились окончательно.
Я устроился поудобнее, уложив голову на локоть, и смотрел, как он подкидывает поленья в огонь, как разгорающиеся языки пламени выхватывают из густо-синей темноты его резкое лицо.
Меня разбудило осторожное прикосновение к плечу. Я сражался за свой сон, как лев, но мой друг был неумолим, и мне все-таки пришлось приоткрыть один глаз. На большее он и не рассчитывал, как я понимаю.
- Макс, извини, что я тебя разбудил, но спать я не могу, и не мог бы ты...?
- Не мог бы я что?
- Достать мне какую-нибудь книгу. – Он смутился, правда, совсем ненамного. Так, для вежливости. – И кувшин камры, если получится.
Подумал и добавил:
- И фонарь.
Честно говоря, я так хотел спать, что достал бы кого угодно и что угодно, хоть самого короля Менина за ногу. Но Менина Шурф не просил, так что пришлось шарить под столом и последовательно извлекать оттуда горячий тяжелый кувшин с вытисненным на боку изображением толстяка Бунбы, – ну конечно, какую же еще камру я мог приволочь – ажурный фонарь со стеклами и толстой свечой внутри, и, наконец, толстую книгу в зеленом переплете и с золотыми буквами.
Шурф увидел книгу и засиял:
- Как у тебя получилось достать именно ее?
Но на этот вопрос я не собирался отвечать. Пусть сам разбирается, не маленький.
В следующий раз меня разбудил уже не Шурф, а какое-то далекое завывание. Нет, этот Мир мне стремительно переставал нравится – что это за место такое, где поспать спокойно не дают?
Рассвет был красивым, как с картинки. Розовым, с легкой дымкой и сладким жасминовым ароматом цветов. Прямо перед моим носом тлели угли костра, сбоку примостился кувшин с камрой, которую мой заботливый друг поставил туда, чтобы не остывала, – надеюсь, для меня.
Вот только пошевелиться не получалось. Чем это я таким тяжелым и жарким укрылся? Ладно, не чем-то, кем-то, все ясно. Сэр Шурф прекрасно справлялся с ролью одеяла – во всяком случае, грел отменно. Ну до чего старательный парень, даже одеяло из него вышло бесподобное, только весит много.
Вдалеке снова взвыло, и я заворочался, пытаясь выбраться. Судя по весу, я спал не на диване, а под ним. В целом, я, конечно, оригинал, но не настолько. В некоторых деталях бытия я ужасный консерватор, и меня вполне устраивает традиционный ход событий, честное слово.
Ровное, согревавшее мне шею дыхание куда-то делось, и Лонли-Локли пробурчал сонным и недовольным голосом:
- Ну что ты вертишься, рано еще, спи давай.
Грешные вурдалаки всех миров! Куда вы дели сэра Шурфа, бывшего Мастера Пресекающего и нынешнего Великого Магистра, который мог спать по паре часов или не спать вообще, просыпаться бодрым и полным сил, как физкультурник с советского плаката, и начинать день с дыхательной гимнастики? Верните, он мне срочно нужен.
- Шурф, там что-то воет, - пожаловался я, и вдалеке, послушно иллюстрируя мои слова, снова раздалось это антимузыкальное дополнение к рассвету.
- Это не воет, - он зевнул и притянул меня к себе покрепче, - это молитва.
- Чего-о?
Вот тут я окончательно проснулся и потянулся к камре и сигаретам. И, наверное, сверзился бы с дивана, если бы Шурф меня не придержал.
После первого глотка любопытство все-таки проснулось и тоже завертело головой. Моей.
Я посмотрел на Шурфа, догоревшую свечу в фонаре, окутанные дымкой деревья и сжалился:
- Если хочешь спать, спи, ладно уж.
- Хочу, - признался он. – Очень. Вчера был крайне утомительный день, а я всю ночь читал к тому же.
- И как, дочитал? – спросил я из вежливости и допил камру. Не такая уж она была и вкусная, как в моих воспоминаниях. Остыла наверное.
- Дочитал, - он устроился поудобнее, окончательно захватив весь диван. Уткнулся головой в сгиб локтя и невнятно пробормотал. – И теперь я знаю, где мы.
- Отличная новость, - буркнул я вполголоса, но расспрашивать не стал, успеется. Ну не будить же его.
Поэтому я отправился за фруктами.
Сад оказался огромным. Я решил даже, что все эти бесконечные заборы, вдоль которых мы вчера шли, только его и огораживали. Сначала я собирал упавшие мандарины – мне было их жалко. Но подол скабы для этого не очень подходил, и тогда я увидел под деревом большую корзинку. Дело сразу пошло веселее, и к нашему бассейну я вернулся страшно довольный, до пояса мокрый от росы и с тяжеленной переполненной корзиной, которую еле тащил обеими руками.
За это время окончательно рассвело, вой, то есть, извините, молитва, больше не повторялся, а Шурф все дрых. Я гордо поставил свою добычу на стол и присел с ним рядом. Ладно, хоть почитаю, где там эта грешная книжка?
Судя по всему, Лонли-Локли именно на ней и спал, а доставать из-под стола другую я не решился. Не стоит приставать к этому Миру с кучей занудных просьб, надоем еще. Поэтому я протянул руку и осторожно коснулся рассыпавшихся по плечам волос, зарываясь в его жесткие, прямые, темные с сединой пряди.
- Меня так еще никогда не будили, - констатировал Шурф и на миг прижался головой к моей руке.
- Тогда ты прожил жизнь зря, - торжественно заявил я.
- Ты думаешь? – он чуть повернул голову, чтобы видеть мое лицо. – Я с тобой не согласен. Ведь если это действие все-таки состоялось, значит, последовательная цепочка событий моей жизни привела именно к нему. Поэтому нельзя сказать, что все было зря.
- Дырку над тобой в небе, - рассмеялся я. – Ладно уж, считаю, я тебе достаточно отомстил за то, что ты будил меня ночью. Отдай книжку, я почитаю тихонько.
На мгновение он явно заколебался. Во всем, что касается книг, мой друг – жуткая жадина. Подозреваю, после того, как Священная Книга Арвароха сгорела в моих руках, он относится к идее дать мне что-нибудь почитать с известным подозрением. И сколько бы я книг ему не таскал, усыпить это подозрение мне пока не удалось.
Но на сей раз сон оказался важнее. Он извлек из-под щеки нагретый том и протянул мне.
Мои глаза скользнули по названию, и я рассмеялся.
Грешные магистры, Шурф! Теперь я тоже знаю, где мы. Только мне всегда казалось, что Бу...
Молодец, сэр Лонли-Локли, схватывает на лету. Рот он мне заткнул эффективно, в точном соответствии со вчерашней инструкцией. Правда, не сказал бы, что моим зубам это сильно помогло.
- Что ты ел? – спросил он несколько мгновений спустя. – Такой интересный вкус...
- Мандарины. Апельсины. Абрикосы. Чего я только не ел! И, заметь, по рукам меня никто не бил. Тебе тоже принес, вон.
Шурф одобрительно посмотрел на корзину и потянулся к ней.
Книга, мягко прошуршав страницами, упала под стол, чтобы там через мгновение исчезнуть, сверкнув на прощание золотыми буквами на корешке: «Приключения Ходжи Насреддина».
Глава X
читать дальшеГлядя на Шурфа, с интересом исследователя препарирущего мандарин, я полез под стол и достал чашку кофе себе и чаю для него, а затем кувшин камры, просто для интереса. Камра отличный напиток, не спорю, но кофе мне показался уместнее. В этот раз мне досталась малюсенькая чашечка, половину которой занимала кофейная гуща, но какие там были специи! Даже Шурф заинтересованно повел носом и отпил крошечный глоток, соизволив заметить, что в таком виде этот напиток еще можно употреблять. Иногда, по настроению, исключительно для придания жизни разнообразия.
Мы славно позавтракали горячими лепешками, вареньем и фруктами и закурили в полном душевном согласии друг с другом и с окружающим миром.
- Устрой мне экскурсию по саду, Макс, - попросил Лонли-Локли, когда стало понятно, что лежать и вечно пялиться на облака становится скучно. – А то я вчера так долго пытался провести ботаническую классификацию здешних растений, что теперь меня разбирает любопытство.
- Вряд ли из меня выйдет хороший экскурсовод, дружище, но пойдем.
На самом деле, мне и самому хотелось еще раз пройтись по этой мягкой траве, заглянуть вон за те кусты, куда я так и не добрался, потому что уж слишком тяжелая корзинка была в руках.
И мы отправились гулять по этому дивному местечку, как по собственному дому: босиком, в скабах, растрепанные и довольные жизнью. Ну ладно, растрепанным был только я.
- Это вот лимон, - радостно ткнул я рукой в опознанное дерево. – На нем растут лимоны, ну их ты знаешь, мы их в чай кладем, они кислые.
Шурф осмотрел дерево и кивнул. Крупные плоды всех возможных оттенков зелено-желтого, желто-зеленого и – неожиданно! - лимонного цвета соседствовали с небольшими, одуряюще сладко пахнущими цветами с четырьмя лепестками и розовой сердцевинкой.
- Это мандариновое дерево. На нем растут мандарины, ты их уже попробовал, - я тщательно выполнял свою роль. Если меня хорошенько попросить, я вообще становлюсь жутко старательным.
- Это абрикосовое дерево. На нем...
- Смею предположить, что растут абрикосы, - отозвался мой друг с неимоверной серьезностью.
- Совершенно верно, - менторским тоном согласился я и кивнул головой как университетский профессор.
Мы расхохотались.
- Я понял, Макс, ботаника – не твоя сильная сторона.
Я почему-то думал, что он расстроится или обидится, но мое невежество явно веселило его. Мне кажется, я вспомнил, где и когда я видел такого Шурфа, но как такое может быть?
Эти мысли я благополучно отбросил в сторону, во избежание.
- Скажи, а сирень тут растет? – вдруг задал он мне неожиданный вопрос.
- Нет, Шурф. Сирени я тут не видел. Да и откуда ей здесь взяться?
- Жаль, - вздохнул он.
- А с чего вдруг ты вообще вспомнил про сирень?
- Мне понравилось одно из стихотворений, посвященное ей*. И, разумеется, с тех пор мне хочется самому увидеть это растение, вызывающее такие яркие художественные переживания. Ты ведь знаешь, в том мире ее не существует.
- А! - я уважительно покивал головой. – Я понимаю тебя, но мне кажется, мы ее тут не найдем. Она совсем в другом климате растет.
- А может быть, ты все же захочешь, чтобы она тут росла? – вдруг выдохнул он мне на ухо, неизвестно когда успев оказаться за спиной. Тяжелые горячие ладони опалили ребра и заставили податься назад, к нему.
- Это вряд ли, - усмехнулся я.
-По-че-му? – горячим дыханием и едва ощутимым прикосновением губ вдоль ворота скабы.
- Потому что для такого сложного колдовства, как выращивание целого куста сирени, я должен сосредоточиться, а ты мне не даешь, - сообщил я ему со всей серьезностью. На самом деле, мне было ужасно интересно, что он будет делать – этот парень со множеством лиц, самый близкий мой человек.
Сэр Шурф Лонли-Локли, несомненно, предпочел бы получение нового знания и извинился за неподобающее поведение. Впрочем, его поведение неподобающим быть не может ни при каких обстоятельствах. Безумный Рыбник плюнул бы на эту грешную сирень – и хорошо, если не ядом. И хорошо, если не на меня заодно тоже.
- Ну и Лойсо с ней! – решил Шурф.
- Как же так? – рассмеялся я, смакуя его тонкие, на грани восприятия, ласки. – И ты не приведешь мне ни единого аргумента в пользу того, что сирень непременно должна расти в этом саду?
- Я готов привести тебе массу аргументов, - его пальцы сплелись с моими и осторожно погладили ладонь. – В пользу...
Договорить я ему не дал, поэтому так и не узнал, в пользу чего он собирался меня агитировать. Но аргументов он привел, конечно же, массу. Неоспоримых таких аргументов.
Шурф вообще человек слова.
Потом, когда стало совсем жарко, мы устроились после очередного купания под деревом возле бассейна. Я привалился к стволу и лакомился только что сорванным абрикосом, а Шурф, положив голову мне на колени, не щурясь и не мигая, смотрел в яркое небо.
- Ты не расстраивайся из-за сирени, - сказал я. – Я действительно никак не могу ее тут навоображать, потому что точно знаю, что она в таком климате не растет. Зато она растет у меня дома, в большом количестве, кстати. Доживем до весны, и я тебе ее покажу.
Он метнул на меня быстрый, острый взгляд.
- Хорошо, Макс. Доживем до весны.
По позвоночнику пробежал смутный холодок, но я сделал вид, что не почувствовал его. Доживем до весны, говорите? Точнее, я говорю. Вот и славно.
На самом деле, какое-то нетерпение начало подталкивать меня в спину. Слишком уж тут было хорошо, и двигаться, конечно, никуда не хотелось. Из-под стола можно было извлечь что угодно, даже сигареты – я в этом убедился полчаса назад. Правда, пачка снова была незнакомой, видимо, у этого Мира какой-то особый ассортимент. Но и за это спасибо.
- Пойдем? – спросил Шурф. – Видно, тоже почувствовал что-то.
В общем, мы встали и пошли. Задержались на миг перед калиткой и вышли на вчерашнюю улочку.
Сегодня город, оживленный воображением Лонли-Локли, оказался куда более шумным и людным. Блеяли овцы, по дороге бежал мальчишка, навстречу нам прошла девушка, одетая на куманский манер, одарив нас томным взглядом густо подведенных глаз. У реки перекрикивались мужские голоса, говорящие на совершенно незнакомом наречии.
- Да, Шурф, хорошо, что ты, а не я, представляешь это место, - сообщил я своему другу, предварительно от него отодвинувшись. Зубы у меня, между прочим, последние, другие не вырастут.
- Ты бы представил его иначе? – с живостью поинтересовался мой друг, очевидно, довольный тем, что никаких названий не прозвучало.
- Разумеется, все-таки я лучше знаю тот мир, который послужил основой для создания этого.
В общем, я не стал ему говорить, что в моем представлении средневековая Бухара должна быть изрядно вонючим паршивым городишкой, что глина в моем мире редко бывает лиловой, и что мусульманская молитва не слишком напоминает хоровое пение вурдалаков. Клакков или каких-нибудь еще.
В общем, промолчал – и молодец. Город Шурфа мне нравился куда больше. Чистые улочки в нем разбегались и вновь сходились, подчиняясь своим законам, заборы были живописны, парки тенисты. Вот только солнце какое-то уж слишком теплое, большое упущение со стороны создателя.
Не знаю, как это получилось, но выйдя из сада, мы снова оказались в своих «служебных» одеждах. Нет, я, конечно, соскучился по Мантии Смерти и по своим драконьим сапогам, но как же чертовски жарко было в черном под палящими лучами!
- Хорошо тебе, - пропыхтел я. – А меня скоро отжимать можно будет.
- Наложи на себя заклинание, - недоуменно ответил мой друг. – Я думал, тебе просто нравится.
Заклинания я, конечно, не знал. Шурф принялся мне показывать, особым образом скрещивая пальцы, я начал за ним повторять, но ничего не добился, только почему-то вступил в неизвестно откуда взявшуюся посреди улицы навозную кучу. Разнообразия ради – оранжевую.
- Ясно, - вздохнул я. – Всего моего могущества хватило только на создание этого неаппетитного признака наличия живых существ.
Смертные шары пускать, между прочим, было намного проще.
- При том, сколько ошибок ты сделал, я считаю, что ты еще легко отделался, - невозмутимо ответил мой невозможный друг и толкнул ближайшую калитку, входя в сад.
Подсознательно я ожидал, что мы попадем в то же самое заповедное местечко, из которого недавно ушли. Но этот сад оказался совершенно другим – диким, заросшим вьюнами всех мастей, обвивавшими неизвестные мне деревья и растущими тут и там кустами с темно-вишневыми листьями. Судя по всему, воспоминания о Расширенном Ботаническом Справочнике не давали Шурфу покоя.
Лонли-Локли сбросил с себя белоснежное лоохи и протянул мне.
- А ты? – изумился я. – Мою наденешь?
По мне, так он совершал сейчас подвиг, перед которым меркло все наше вчерашнее эпическое сражение.
- Конечно, я просто надену твою черную мантию. Мне жара не мешает.
- Почему, интересно? – пробурчал я, драпируясь в его лоохи и предвкушая, как я буду наступать на подол при каждом шаге.
- Потому что у меня другая терморегуляция.
- Ты такие слова говоришь, что они звучат пострашнее любых заклинаний. И нет, не говори мне, что сами по себе слова вообще не могут пугать.
- Не скажу, потому что, конечно же, могут, - возразил Лонли-Локли, снова выходя на улицу, уже в моей мантии. Я осторожно сделал шаг, придерживая подол его длиннющего лоохи и выругался. Этот мир явно обладал занудством своего создателя, и считал, что если уж мы прибыли сюда он в белом, а я в черном, то именно так, и никак иначе, должны выглядеть. Подол из моей руки исчез, зато Мантия смерти снова вернулась на положенное ей место, то есть на мои плечи.
Шурф это почему-то страшно позабавило, ну а мне оставалось только ругаться. Я отдал должное этому занятию, отвел душу, и мы двинулись дальше.
- Ты хочешь встретить самого Ходжу Насреддина? – спросил я, чтобы не молчать и не думать о том, что мы не так уж далеко отошли от нашего прекрасного уголка, в котором имеется полный бассейн прохладной воды...
- Разумеется, мне было бы крайне интересно познакомиться со столь выдающимся Магистром, Макс. – А тебе разве нет?
Я еще размышлял над этим вопросом, когда мы завернули за очередной забор и увидели его.
На маленькой округлой площади, поймавшей за хвосты сразу несколько улиц, в тени дерева спокойно стоял ишак. Нормальный такой ишак, с ушами и хвостом, а вовсе не плод воображения сэра Шурфа, не слишком разбирающегося в живности моего мира.
Кстати, когда я был маленьким, всегда считал, что ишак – это нечто низкорослое и несчастное, поэтому сейчас я даже удивился, увидев, что осел, на самом деле, - здоровенная штука. Не амобилер, конечно, но тоже ничего.
На широкой спине пузатого ишака, застеленной выгоревшей попоной, восседал человек в длинном стеганом халате, грязном и с прожженными кое-где дырками, и во вполне себе угуландском тюрбане. Уютно поджав под себя ногу в неожиданно ярких шелковых шароварах, он грыз семечки и взирал на нас с таким видом, как будто у нас была назначена с ним встреча, а мы опоздали на нее на полдня.
- Рад встрече с вами, магистр Насреддин, - слегка поклонился мой безупречно вежливый друг и прикрыл ладонью глаза. – Вижу вас как наяву.
- Да неужели? – отозвался герой моих детских историй, ловко соскочил на землю и пошел к нам, давая возможность себя разглядеть. У него было лукавое загорелое лицо прирожденного вора с тенью плохо сбритой щетины на подбородке, выдающимся мясистым носом и чувственными восточными губами. Мне сразу захотелось проверить сохранность отсутствующего кошелька.
А вот глаза у него были странные. Кошачьи такие, цепкие и холодные.
– Мог бы и пораньше зайти! – упрекнул он меня, и тут я его, конечно же, узнал.
- Я ж не знал, что вы здесь.
- Можно подумать, тебе это когда-то мешало, - он подошел вплотную и посмотрел мне в глаза. – Что, нелегко тебе, Вершитель?
Ничего не понимающий Шурф попытался в очередной раз загородить меня собой, но у него ничего не вышло. Потому что, во-первых, я этого не хотел. А во-вторых, Лойсо сам отступил на шаг, окинул его оценивающим взглядом и усмехнулся:
- Интересного гостя ты мне привел, Макс.
- Макс, ты не мог бы нас представить? – от ледяного голоса Лонли-Локли моя промокшая от пота мантия едва не покрылась ледяной коркой.
- А сам-то не догадываешься, Рыбник? – Лойсо не дал мне возможности блеснуть светскими талантами. – А, говорят, ты научился видеть суть вещей.
Ого! Я и не знал, что они знакомы. Впрочем, мало ли чего я не знал.
Шурф побледнел так, что в своем белоснежном лоохи стал походить на привидение.
- Где же твоя сила, Рыбник? – продолжал издеваться Лойсо. – Не сладко пришлось под крылышком у Кеттарийца, да?
- Лойсо, - не выдержал я. – Зачем вы так?
Глаза у моего давнего знакомца, а по совместительству самого могущественного колдуна Соединенного королевства, чьи именем до сих пор пугают детей, сделались такие бешеные, что мне сразу стало ясно – пугают не зря.
- Рад встрече со старым другом, Макс. Разве не видно? Между прочим, если бы не этот господин, обрядившийся в одежды Истины, тебе не пришлось бы таскать меня в кулаке, как тюк с изамонским тряпьем. За что я тебе, впрочем, до сих пор благодарен.
Час от часу не легче!
- Я до сих пор не уверен, что поступил тогда правильно, - отозвался Шурф ровным голосом.
- Не уверен он, - хмыкнул Лойсо, потянув меня за рукав. Краем глаза я заметил, как дернулся Шурф.
- Не дергайся, Рыбник. Сэру Максу ничего не грозит, а ты мне все равно ничего не можешь сделать. Да и не смог бы, даже если бы твоя магия все еще была при тебе.
- Пойдем в тенек, Макс, - обратился он ко мне. – Смотрю, ты так и не сумел полюбить жару.
Он сделал молниеносное движение пальцами – то самое, которому пытался научить меня Шурф, - и меня словно окатило прохладой с тонким запахом мяты.
- Спасибо, Лойсо – с облегчением выдохнул я. – А вы, смотрю, так и не сумели ее разлюбить.
Лойсо Пондохва захохотал так, словно я сказал что-то невероятно остроумное. Стащил со своего ишака выцветшую попону, тряхнул ее, разворачивая, расстелил под деревом и уселся, так ловко скрестив ноги, как будто родился турком.
- Вот видишь, Макс, теперь мы можем посидеть и поболтать в тенечке. – Он обращался ко мне, словно никакого Шурфа, безмолвно следующего со мной рядом, тут и в помине не было. – Как ты вообще здесь оказался?
- А как вы сюда попали? – задал я вопрос, который мучил меня с той самой секунды, как я узнал бывшего Великого Магистра.
- О, это очень интересная история. Но ты рассказываешь первый.
Он кивнул мне на противоположный угол этого истершегося до прозрачности одеяла и едва заметно указал Шурфу на соседний. Ну хоть на этом спасибо. Честно говоря, я фиговый миротворец, и при этом терпеть не могу, когда мои друзья ссорятся. Но я никогда не подозревал, что Шурф помогал ловить Лойсо. Он об этом не упоминал, да и Джуффин тоже. Впрочем, мало ли о чем не упоминал Джуффин...
- Мы с Шурфом провалились в какое-то пространство, дыра...
- Хоферры, - флегматично подсказал сэр Лонли-Локли, поскольку сейчас он явно пребывал именно в этой ипостаси.
- Да, точно. Там мы сражались с какой-то чертовщиной, а потом Шурф сказал, что было бы неплохо оттуда убраться. В тот момент я не был уверен, что нам это удастся и решил, что буду очень рад, если получиться смыться в любое место, где ему бы захотелось оказаться. Я, кстати, так и не понял, ты эту книжку раньше что ли читал, Шурф?
- Да, начал незадолго до того, как ты вернулся из своего издательства, - спокойно разъяснил тот. – Как раз подумал, что очень хотел бы посмотреть на Бухару.
Лойсо по-кошачьи фыркнул.
- Здорово получилось, а? Книжки пишут, легенды рассказывают. А потом появляются всякие и начинают живой город под себя переделывать.
- Мы не хотели, - честно признался я. – Я вообще только утром понял, где мы.
Лойсо кивнул, принимая извинения.
- А вы-то как здесь оказались, Лойсо? У меня, честно говоря, в голове не укладывается, что вы и есть тот самый Ходжа Насреддин.
- А из-за тебя все, - задорно усмехнулся он. – Кто подсунул мне Миры Морока, помнишь? Вот я ходил-ходил по ним, а потом очутился здесь. Прогулялся и посмотрел, у какого это Мира такая интересная Темная Сторона, а потом плюнул и вернулся. Тут куда интереснее, чем там. Встретил этого вашего Насреддина – веселый малый! Мы с ним покуролесили немного, а потом я научил его гулять по Мирам, а сам остался тут. Пока не жалуюсь, да и он тоже.
- То есть все-таки Темная Сторона, - выдохнул я. – Я так и думал, просто боялся поверить.
- То есть ты хочешь сказать, что не знал, что Темная Сторона твоего мира – это...
Лойсо умолк, словно ему заткнули рот на полуслове. Я обернулся на Шурфа и увидел, что тот поднял дрожащую от напряжения руку, пристально уставившись на бывшего Великого Магистра Ордена Водяной Вороны.
Лойсо отмахнулся, словно муху отогнал.
- Мал еще, старшим рот затыкать, - сказал он Шурфу. – Но если ты так уж просишь, то ладно. Промолчу. Ради сэра Макса даже стерплю твое хамство, хотя в прежние времена я бы от тебя и кучки пепла не оставил.
Я таращился на них обоих во все глаза. Шурфу так понравилось лишать людей права слова? На мне натренировался? Что вообще происходит?
- Видишь ли, Макс, твой друг считает, что тебе пока не нужно знать то, о чем я собирался тебе поведать.
- Это то, о чем мы с тобой тогда говорили, Макс, - тихим измученным голосом пояснил мой друг.
Я покосился на его руки, но Шурф предусмотрительно сложил их так, что ногтей мне было не видно.
Лойсо посмотрел на нас обоих и качнул головой, словно бы удивляясь.
- Ищешь уже не сильной крови, а только удобной смерти, да, Рыбник? – теперь он смотрел на Шурфа со смесью жалости и брезгливости. А мой гордый друг опустил голову, словно считал, что имеет полное право на такое отношение. – Не жалеешь о своем выборе?
- Нет, - сухо отозвался Шурф. – Без сэра Халли моя жизнь была бы совсем иной. Скорее всего, куда более короткой и вовсе не такой интересной. И я до сих пор так считаю.
- Да уж. Лишить тебя напоследок магии – это он интересно придумал, лисица шимарская, - зло ухмыльнулся Лойсо. – Небось, скоро вашему с ним договору конец, верно?
- Это слишком личный вопрос, чтобы я давал вам на него ответ, - неприязненно отозвался Шурф.
- Ну и не давай, можно подумать, так уж трудно догадаться. Только крови у меня больше не проси – не дам.
- Вряд ли стоит ожидать такой просьбы от человека, которого вы однажды уже пытались ею отравить, - на бесстрастном лице Шурфа не дрогнул ни единый мускул.
Я сидел, как зритель около стола пинг-понга, крутя головой от одного к другому и не слишком понимая, о чем идет речь. Но что-то мне подсказывало, что вмешиваться не стоило. Я знал Лойсо – ну насколько вообще можно знать человека, с которым периодически общаешься во сне. И отчего-то мне казалось, что вся его злость и издевки, режущие по живому, - это только малая часть того, что он на самом деле испытывает. А истинные его чувства совершенно иные.
- Смотрю, ты поднабрался проницательности, Макс, - неожиданно сказал он мне. – Вместе с синяками с шишками, я так понимаю. Ты еще любишь смешно называть это все жизненным опытом.
- Что-то вроде, - скривился я. – Ну их, эти шишки. Давайте не будем о них.
- Давайте не будем, - покладисто согласился Лойсо. – Чего интересного в старых шишках, если скоро новые нарастут.
- Не сомневаюсь, - ехидно отозвался я и поймал суровый взгляд Шурфа. Ну да, опять я высказал свое пожелание на Темной Стороне. Ладно, будем считать, что я имел в виду еловые шишки, а не те, которые обычно прилетают от жизни. Пару-тройку еловых шишек в каком-нибудь укромном месте я переживу. Мне не привыкать слыть оригиналом.
- Не собирался я тебя травить, - неожиданно просто сказал Лойсо Шурфу. - Дурак ты недоученный. Перчатки Смерти завел, руны начертил, а того, что после этого никакая ядовитая кровь не может быть ядом для тебя самого – не знаешь. Вот и живи теперь так, сколько получится.
Высказался и легко, словно танцуя, поднялся.
- Пойдем прогуляемся, Макс. Да не дергайся ты, Рыбник, никуда я твоего драгоценного Вершителя не дену. Мы с ним старые приятели.
И мы пошли через площадь. Я все время оборачивался, глядя на идеально прямую спину не повернувшегося в нашу сторону Шурфа. Попытался послать ему Зов, но не сумел.
- Почему вы так с ним, Лойсо? – спросил я, как только мы отошли на достаточное расстояние.
- А ты спроси его, - усмехнулся он, и тут я понял, что меня так смущало в нем весь разговор.
- Слушайте, а ведь сейчас вы на меня не похожи. Неужели вы так выглядите на самом деле?
Лойсо расхохотался, продемонстрировав мне белоснежные зубы.
- Конечно нет, Макс. Я выгляжу, как Ходжа Насреддин, потому что живу его жизнью. И собираюсь пожить ею еще какое-то время. А выглядеть как ты мне совершенно не хочется, не такой уж ты и красавчик.
- Вот спасибо! – обрадовался я. – А то не поверите, спать не могу от нарциссизма. А какие из приключений Насреддина – ваши?
- А ты догадайся, - поддразнил меня Лойсо. – В следующий раз встретимся – расскажешь. А я скажу тебе – прав ты или нет.
Я восхищенно качнул головой.
- То есть я могу снова навещать вас во сне?
- Ты же знаешь, что можешь, Макс. Не задавай глупых вопросов. Спроси о том, что действительно хочешь услышать.
На самом деле, мне до одурения хотелось узнать, что они с Шурфом не поделили. Но, во-первых, Лойсо уже один раз отказался отвечать. А во-вторых, было бы подло по отношению к Шурфу болтать о нем за спиной.
И поэтому я сказал нечто совершенно другое.
- Я хочу услышать то, что вы хотели мне сказать наедине, Лойсо.
- А ты изменился, Макс, - заметил Лойсо с какой-то непонятной мне грустью. Мы дошли до небольшой скамеечки, притулившейся у чьего-то забора и уселись на нее. Заклинание все еще действовало, поэтому мне было не жарко.
- Тихий город вообще меняет людей, - внезапно ответил я неожиданно для себя самого.
- Я так и знал, что ты ненадолго в этом Ехо, - кивнул Лойсо. – Но рад, что ты смог вырваться. Действительно рад.
- Ну а я так вообще счастлив, что кумир моего детства – это вы, оказывается, - ухмыльнулся я.
- Какая несказанная честь, - поддразнил меня Лойсо и мы рассмеялись. – Так вот, сэр Макс, послушай, что я тебе скажу. Когда я шлялся по твоему родному миру, то услышал одну легенду, и она мне понравилась. Был у вас когда-то давно один Вершитель – молодой парень, вроде тебя, который хотел всем добра, счастья, ну и всей прочей мути, которой вы, мальчишки, обычно хотите осчастливить всех живущих. И у него был самый близкий друг, тоже Рыбник. Все как положено – дерзкий, любил могущество, ходить по воде и резать уши. Когда этого Вершителя поймали и принялись избивать, пытать, ну и вообще, проделывать все полагающееся в таких случаях, этот друг предал его трижды за один день.
Мой рот наполнился горькой слюной.
- Шурф не предаст меня. – прорычал я. – Он меня всю жизнь спасает.
По правде сказать, моя ярость не произвела на Лойсо никакого впечатления.
- Меня он тоже в своем роде спас, знаешь ли. Но это не отменяет предательства. Я хочу, чтобы ты об этом помнил, Макс.
- Я запомню, - сухо сказал я и поднялся. – Спасибо за поучительную историю.
- Не сердись, Макс, - примирительно сказал Лойсо. - На самом деле, история твоего Рыбника тоже достаточно поучительна. Настолько, чтобы я начал действительно беспокоиться за тебя.
- Что вы имеете в виду? – я снова уселся рядом и обнаружил, что тюрбан сэра Пондохвы украшен сбоку веточкой сирени. Интересно, откуда она у него? То есть откуда – я знаю, ее туда Шурф послал, но вот как она появилась? Подарок томной красавицы?
- Я имею в виду, что любимцы Кеттарийца плохо заканчивают. Посмотри на своего приятеля. Ты не знаешь, зачем он пришел к тебе. А я знаю. Придет день, когда он это осуществит, а ты останешься собирать себя из кусочков. А предательства при отношениях такого рода в твоем возрасте воспринимаются очень болезненно. Уж я-то знаю.
- Я и так знаю, что он уйдет, - пожал я плечами. – Нет тут никакого предательства. Скажите лучше, может, вы знаете, как вернуть ему магию, Лойсо?
- Конечно знаю, - небрежно отозвался тот, и мое сердце подпрыгнуло и ударилось куда-то в голову, словно говоря «слушай, слушай его» .
- Но не скажу, - закончил он. – Ты и сам догадаешься, не так уж это и сложно. Тебе Джуффин ничего не сделает, ты ему нужен. А я слишком ценю свою свободу.
- Ясно, - вздохнул я. – Спасибо.
- Пожалуйста. И еще, когда он уйдет, постарайся не разрушить этот Мир, он мне нравится.
- В который раз убеждаюсь, что у вас странный вкус.
- У меня отличный вкус, Макс. Во всех смыслах. Предлагать попробовать не буду, тебе это не нужно. – Лойсо откровенно подсмеивался надо мной. – Надеюсь, что и ты поймешь, насколько этот мир лучше Ехо. И чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше для тебя.
Голос Лойсо Пондохвы звучал в моих ушах, пока я шел через площадь. Слишком громкий, чтобы от него можно было спрятаться. Как ветер, он погнал клубы горячей от солнца пыли, подтолкнул меня к Шурфу, тот успел крепко ухватить меня за руку ледяными пальцами, и я с размаху влепился башкой в клавиши своей многострадальной печатной машинки.
- Ох, - я схватился за лоб, на котором, подозреваю, остались следы от грешных «фыва» и «олдж». Вот это я понимаю – действительно страшный и грозный магистр. Не было еще, кажется, ни единого раза, чтобы после встречи с Лойсо я вернулся без шишек и синяков.
Пальцы Шурфа куда-то исчезли, и я тут же завертел головой, испугавшись, что потерял его при возвращении.
Мой друг стоял рядом и пристально смотрел куда-то мимо меня.
Я проследил за его взглядом и в свою очередь вытаращился на лист, который оставался в машинке в тот момент, когда мы провалились в эту самую Дыру Хоферры.
Посреди этого листа большими буквами было напечатано:
МАКС, НЕ ДЕЛАЙ ТАК БОЛЬШЕ.
_______
*Шурф вспоминает стихотворение Н. Гумилева: «Опять она кипит, бледна…»
Опять она кипит, бледна,
Сирени возлетевшей пена,
Опять коленопреклоненно
Стоит пред нею тишина.
Что остается тишине,
Еще с полетом незнакомой? -
Живой довериться волне
И стать послушной и влекомой.
Ветвей бежит за валом вал,
Растет и гаснет без усилья,
Небесной линией овал
Очерчен смело, словно крылья.
Сирени тяжестью свело
Едва расправленные ветви,
Но рвется бледное крыло,
Прозрачным становясь от света.
Она летит на Божий зов,
Опалена предчувствьем встречи,
Она - растущих облаков
То ли прообраз, то ль предтеча...
Что остается нам? Вскипеть
Душой ли, словом, бледной кровью,
Роняя лепестки, лететь,
Земной пожертвовав любовью.
URL записиНазвание: Когда ты вернешься
Автор: Хельгрин
Бета: Зюнька вносит правки после выкладки, за что ей нечеловеческое спасибо!
Размер: макси
Канон: Макс Фрай: Лабиринты, Хроники, Сновидения Ехо
Пейринг/Персонажи: Шурф/Макс
Категория: слэш
Жанр: drama
Рейтинг: R
Предупреждения: так или иначе упоминается канон всех книг. ООС тоже есть, куда без него.
Размещение: запрещено без разрешения автора
Disclaimer: Все права принадлежат автору. А трава – мне.
Комментарии: спасибо моему соавтору, Снарк, которая честно тестридит все это.
Глава XIX.
читать дальшеЯ плавал, и бултыхался, и нырял, и пил эту воду, и лежал на спине, глядя на небо. Оказалось, что очень здорово валяться вот так в проточной прохладной свежей воде посреди чьего-то сада.
Рука, кстати, все еще ощутимо ныла, но обижаться мне уже не хотелось. Было смешно и неловко от всей этой нелепости. Кстати, в саду тоже росли абрикосы. И апельсины. И что-то еще. И все это я знал и намеревался употребить на ужин, что бы там себе ни думал по этому поводу мой друг.
Не знаю, что он думал по этому поводу, но пока я предавался мечтам о свежих фруктах, меня поймали за пятку и потащили в глубину. Тоже мне, русалочка нашлась.
Бассейн не слишком глубокий, стоящему по шею. Но утопить меня в нем было, наверное, можно, если сильно постараться. Я вдохнул и поддался.
Глаза Шурфа сияли в воде как два осколка стекла. Он подтащил меня к себе, жестом показав, что хочет, чтобы я улегся рядом с ним. Кажется, парень слегка подзабыл, что я никогда не состоял в Ордене Дырявой Чаши, и находиться под водой могу ровно столько же, сколько обычный человек. Но я все-таки послушался его – не топить же он меня в самом деле взялся.
Высоко над нами в умытой лазури неба шествовали облака: не спеша и без толкотни, словно прогуливающиеся в День Свободы от Забот горожане. Переменчивые блики воды делали это небо объемным, живым, близким и далеким, уютным, будто высоким куполом укрывающим наш сад...
Тут сэр Лонли-Локли слегка подтолкнул меня, так что я вылетел из бассейна и плюхнулся в него обратно, словно летающая рыба. Сам он чинно воздвигся рядом, как какой-нибудь Повелитель Водных Глубин: с него лила вода, заставляя щуриться, и выглядел он неприлично счастливым и почти настолько же неприлично молодым.
- Действительно красиво, - сказал я ему. – Спасибо.
Он кивнул, соглашаясь, слишком радостный, чтобы говорить вслух. Я понимал.
Мы выбрались на берег – довольные, умиротворенные и еще более голодные, чем раньше.
- Если сейчас около этого дивана мы еще обнаружим здоровенный котел какой-нибудь еды, я решу, что попал в ра...
И мокрая от воды ладонь Лонли-Локли не дала мне договорить, надежно запечатав мне рот и попутно едва не выбив все имеющиеся в наличии зубы.
Ну да, теперь я понимаю, с чего началась эта их мода поедать великих и не очень Магистров. По крайней мере этого конкретного, самого что ни на есть Великого Магистра, я сейчас чуть было не укусил за руку. В отместку, а заодно проверить, остались ли еще мои зубы на предназначенных им природой местах или пустились в путешествие.
Даже не знаю, что меня остановило: боязнь на самом деле отравиться или желание немедленно сообщить миру свое мнение по поводу этого вопиющего поведения моего друга.
- Послушай, Шурф, если ты так сильно вознамерился меня убить, хочу тебе напомнить, что в твоем распоряжении имеется прекрасная левая Перчатка Смерти. Одно движение и никаких хлопот. И не надо будет сначала ломать мне руки, потом выбивать зубы и вообще трудиться.
- Макс, - вздохнул он. – Я весьма ценю твой юмор, но все же я преследовал иную цель. Насколько я помню, это место, – рай, – в котором ты собрался оказаться, является одним из эвфемизмов посмертия, принятых в некоторых монотеистических религиях твоего мира.
И пока я переваривал это определение, мой друг добавил:
- Несмотря на то, что попадание туда явно считается благом, мне все же представляется, что ты еще не готов оказаться в нем прямо сейчас. Извини, если я ошибся.
И внимательно посмотрел мне в глаза.
- Да понял я, понял. Ты боишься, что мое желание возьмет и тут же сбудется. Хотя это просто выражение такое, Шурф. И, дружище, послушай, а ты не мог бы затыкать мне рот как-нибудь иначе? Мне кажется, в последнее время ты неплохо освоил другой способ заставить меня молчать, куда более приятный.
Черт, стоило это произнести, чтобы лицезреть изумленного Шурфа. Он совершенно автоматическим жестом скрутил жгутом и отжал волосы, ладонями согнал с себя воду, продолжая смотреть на меня таким взглядом, что мне немедленно захотелось убедиться, не отросла ли у меня еще одна голова. Хотя, зная собственную везучесть, так легко бы я не отделался. Вот еще одна задница, чтобы на все мои приключения хватило, - это да, это возможно.
- Эй, друг, скажи что-нибудь, а то я сейчас решу, что случайно наложил на тебя какое-нибудь заклятие Вечного Обалдения.
- Такого заклятия не существует, насколько мне известно, - отозвался Шурф. – Но ты действительно меня удивил. Я думал, ты просто делал мне дружеское одолжение, но не предполагал, что тебе это по-настоящему приятно...
Эх, если бы Джуффин видел, до какой степени изумления я могу довести нашего невозмутимого Мастера Пресекающего, он бы, наверное, подал в отставку и ушел пешком обратно в Кеттари, преклоняясь перед моими талантами и вознося им осанну. То есть, конечно, он бы наверное здорово поржал, но помечтать всегда приятно.
- Мне иногда странно, что ты такой умный и не понимаешь таких простых вещей, Шурф. – Я присел на траву и принялся шарить рукой под собственной мантией, надеясь вытащить хотя бы парочку сигарет. Курить хотелось страшно. – Видишь ли, если я начну об этом всем задумываться, то придется грызть себя, считать, что я сошел с ума, ну и так далее. А мне надоело всем этим заниматься, в особенности, с ума сходить. Я этим сыт по горло, если честно. Мне приятно и тебе приятно, а значит – правильно. Тем более, это ты, а не кто-нибудь другой. В любого другого я бы, пожалуй, плюнул не задумываясь.
Наконец руки коснулось знакомое онемение, и я с радостью извлек пачку незнакомых сигарет. Плохо сосредоточился, наверное. Впрочем, пахли они табаком, а не чем-нибудь иным, так что я быстренько прикурил щелчком пальцев и жадно затянулся.
- А в меня, значит, ты плевать не собирался, - констатировал Шурф и нагло вынул сигарету у меня из пальцев. Я вдохнул поглубже, чтобы от души возмутиться. То есть мне не жалко конечно, вот же, полная пачка лежит, но изо рта-то зачем выдергивать?
Посмотрел на его руки с едва видными тенями защитных рун и ничего не сказал, просто молча прикурил следующую. Ну да, прихватить из Щели между мирами коробок спичек я не догадался.
Пальцы у него, кстати, чуть заметно подрагивали.
Хорошо, что у меня хватило ума промолчать из-за этой грешной сигареты. Впрочем, я и так наболтал, кажется, больше, чем следовало.
- Ну когда-то собирался, сам знаешь. – Принялся я исправлять ситуацию. – Но это было давно и неправда. И вообще, сейчас все по-другому.
- Почему неправда? – изумился Шурф. – Абсолютная правда, это было в...
- Это выражение такое, - улыбнулся я скупо и умолк. Не туда нас куда-то занесло с этими разговорами. Не надо об этом говорить. Не хочу.
Слишком высокую цену приходится платить за осознанную радость бытия. А я устал ее платить. И не готов платить им. Он мой. Не отдам.
Шурф словно почувствовал – впрочем, почему «словно»? Присел сзади, коснулся ладонью затылка, и только тогда я ощутил, как, оказывается, до этого звенела от боли моя несчастная голова. То ли от зуботычины моего драгоценного защитника, то ли от внутренней ярости.
Его руки обхватили меня за плечи, прижимая, втискивая в себя.
И ты не отдашь. Потому что я – твой ничуть не меньше. Я знаю. Умрешь, но даже тогда не отдашь, куда там твоему магистру Кибе Аццаху.
Я чувствовал, как вздрагивает его грудь, прижавшаяся к моей спине, словно он то ли всхлипывал, то ли плакал. Лучше мне не знать, наверное, что иногда знаменитая дыхательная гимнастика имени Лонли-Локли перестает помогать самому сэру Лонли-Локли. А то тут не только Миры – Вселенные посыплются.
Я пошарил мысленно где-то внутри себя, старательно задвинул Вершителя в дальний уголок – успеется еще. И вытащил старого доброго Макса. Вот так, очень хорошо.
- Рука, между прочим, до сих пор болит, - тут же пожаловался этот обычный человеческий Макс.
Длинные пальцы Шурфа погладили локоть, а потом он поднял мою руку и прижался к ней лицом. Я смотрел на его длинные мокрые волосы и всем телом ощущал, как раз за разом он не может вдохнуть, словно ему не хватает на это сил.
- Не надо, - шепнул я в точности как он сам несколько часов назад, потому что внутри меня ворочался разъедающий ком безнадежного отчаяния.
Он понимал. Конечно, он все понимал. Даже больше, чем я.
Я не успел заметить, когда его лицо оказалось прямо перед моим – со страшными, горящими ледяным огнем глазами.
«Зато у нас есть здесь и сейчас», - говорили эти глаза.
«И этого у нас не отнимут», - отвечал ему я.
Мы узнавали друг о друге новое, спешили закрашивать немногие оставшиеся белые пятна с отчаянием обреченных. И это было то знание, за которое действительно не жалко заплатить жизнью.
Он бился и вскрикивал подо мной, когда я всего лишь ласкал губами его шею, - а я смаковал эту грань между желанием подчиниться и яростью, на которой он балансировал.
На моем теле вообще не осталось нечувствительных точек – все, к чему он прикасался, вспыхивало и горело, но он продолжал мучить меня и наслаждался этим. И руки снова были самым страшным его оружием, без всякой магии.
Мы свалились в бассейн, и там, под водой, я дышал его горьким дыханием.
Не знаю, где мы были все это время, но когда кусок первозданной материи снова распался на нас двоих, в сад вовсю заглядывала ночь.
Боюсь даже представить, что она, любопытная, там видела.
Дневной зной ушел, сменившись ленивой, почти безветренной прохладой. Возле низкого дивана горел костер в круге из обмазанных глиной камней, а рядом с костром, аккуратно сложенные, лежали сухие поленья.
Я не стал задавать себе и приютившему нас Миру глупых вопросов типа «куда делась моя скаба?», боюсь, этот мир был о нас и так невысокого мнения. Но на диване обнаружились две сухие и новые скабы и два лоохи в тон. Ну да, это же мир Шурфа, а не Мелифаро.
Мой друг, не дожидаясь приглашения, довольным котом растянулся на диване, протянув ладони к огню. Мне показалось, он ждал от меня чего-то.
- Ммммм? – вопросил я, не надеясь на связность своей речи и вообще на то, что я сейчас способен вспомнить хоть какие-нибудь слова.
- А ты не мог бы достать нам чего-нибудь поесть? – улыбнулся он. Это была дерзкая и веселая улыбка, она мне понравилась. И что-то напомнила, но я не мог понять, что именно.
- Запросто, - ухмыльнулся я и полез под стол. Даже ждать не пришлось, просто мои руки ухватили какую-то тяжеленную и горячую посудину и поволокли наверх.
- Плов! – восхитился я, сняв крышку. – Настоящий плов, Шурф! Ты только попробуй, это такая вкуснятина.
- А столовых приборов к нему не прилагалось? – к моему другу стремительно возвращалась его обычная чопорность.
- Между прочим, настоящий плов едят руками. И пальцы облизывают! – я покосился на его нарочито равнодушное лицо и рассмеялся. – Держи.
Под столом нашлись и ложки, и вилки, и ножи, и даже что-то вроде черпака – наверное, специально в расчете на мой аппетит. И все это немедленно пошло в ход.
Опустевший котел я убрал обратно под стол, откуда он немедленно исчез.
- Спасибо, - ну не могу же я превратиться в окончательную свинью и не поблагодарить это гостеприимное местечко.
- Пожалуйста, - отозвался вежливый Шурф, и я немедленно решил, что его голос вполне подходит этому Миру. Так что, будем считать, познакомились окончательно.
Я устроился поудобнее, уложив голову на локоть, и смотрел, как он подкидывает поленья в огонь, как разгорающиеся языки пламени выхватывают из густо-синей темноты его резкое лицо.
Меня разбудило осторожное прикосновение к плечу. Я сражался за свой сон, как лев, но мой друг был неумолим, и мне все-таки пришлось приоткрыть один глаз. На большее он и не рассчитывал, как я понимаю.
- Макс, извини, что я тебя разбудил, но спать я не могу, и не мог бы ты...?
- Не мог бы я что?
- Достать мне какую-нибудь книгу. – Он смутился, правда, совсем ненамного. Так, для вежливости. – И кувшин камры, если получится.
Подумал и добавил:
- И фонарь.
Честно говоря, я так хотел спать, что достал бы кого угодно и что угодно, хоть самого короля Менина за ногу. Но Менина Шурф не просил, так что пришлось шарить под столом и последовательно извлекать оттуда горячий тяжелый кувшин с вытисненным на боку изображением толстяка Бунбы, – ну конечно, какую же еще камру я мог приволочь – ажурный фонарь со стеклами и толстой свечой внутри, и, наконец, толстую книгу в зеленом переплете и с золотыми буквами.
Шурф увидел книгу и засиял:
- Как у тебя получилось достать именно ее?
Но на этот вопрос я не собирался отвечать. Пусть сам разбирается, не маленький.
В следующий раз меня разбудил уже не Шурф, а какое-то далекое завывание. Нет, этот Мир мне стремительно переставал нравится – что это за место такое, где поспать спокойно не дают?
Рассвет был красивым, как с картинки. Розовым, с легкой дымкой и сладким жасминовым ароматом цветов. Прямо перед моим носом тлели угли костра, сбоку примостился кувшин с камрой, которую мой заботливый друг поставил туда, чтобы не остывала, – надеюсь, для меня.
Вот только пошевелиться не получалось. Чем это я таким тяжелым и жарким укрылся? Ладно, не чем-то, кем-то, все ясно. Сэр Шурф прекрасно справлялся с ролью одеяла – во всяком случае, грел отменно. Ну до чего старательный парень, даже одеяло из него вышло бесподобное, только весит много.
Вдалеке снова взвыло, и я заворочался, пытаясь выбраться. Судя по весу, я спал не на диване, а под ним. В целом, я, конечно, оригинал, но не настолько. В некоторых деталях бытия я ужасный консерватор, и меня вполне устраивает традиционный ход событий, честное слово.
Ровное, согревавшее мне шею дыхание куда-то делось, и Лонли-Локли пробурчал сонным и недовольным голосом:
- Ну что ты вертишься, рано еще, спи давай.
Грешные вурдалаки всех миров! Куда вы дели сэра Шурфа, бывшего Мастера Пресекающего и нынешнего Великого Магистра, который мог спать по паре часов или не спать вообще, просыпаться бодрым и полным сил, как физкультурник с советского плаката, и начинать день с дыхательной гимнастики? Верните, он мне срочно нужен.
- Шурф, там что-то воет, - пожаловался я, и вдалеке, послушно иллюстрируя мои слова, снова раздалось это антимузыкальное дополнение к рассвету.
- Это не воет, - он зевнул и притянул меня к себе покрепче, - это молитва.
- Чего-о?
Вот тут я окончательно проснулся и потянулся к камре и сигаретам. И, наверное, сверзился бы с дивана, если бы Шурф меня не придержал.
После первого глотка любопытство все-таки проснулось и тоже завертело головой. Моей.
Я посмотрел на Шурфа, догоревшую свечу в фонаре, окутанные дымкой деревья и сжалился:
- Если хочешь спать, спи, ладно уж.
- Хочу, - признался он. – Очень. Вчера был крайне утомительный день, а я всю ночь читал к тому же.
- И как, дочитал? – спросил я из вежливости и допил камру. Не такая уж она была и вкусная, как в моих воспоминаниях. Остыла наверное.
- Дочитал, - он устроился поудобнее, окончательно захватив весь диван. Уткнулся головой в сгиб локтя и невнятно пробормотал. – И теперь я знаю, где мы.
- Отличная новость, - буркнул я вполголоса, но расспрашивать не стал, успеется. Ну не будить же его.
Поэтому я отправился за фруктами.
Сад оказался огромным. Я решил даже, что все эти бесконечные заборы, вдоль которых мы вчера шли, только его и огораживали. Сначала я собирал упавшие мандарины – мне было их жалко. Но подол скабы для этого не очень подходил, и тогда я увидел под деревом большую корзинку. Дело сразу пошло веселее, и к нашему бассейну я вернулся страшно довольный, до пояса мокрый от росы и с тяжеленной переполненной корзиной, которую еле тащил обеими руками.
За это время окончательно рассвело, вой, то есть, извините, молитва, больше не повторялся, а Шурф все дрых. Я гордо поставил свою добычу на стол и присел с ним рядом. Ладно, хоть почитаю, где там эта грешная книжка?
Судя по всему, Лонли-Локли именно на ней и спал, а доставать из-под стола другую я не решился. Не стоит приставать к этому Миру с кучей занудных просьб, надоем еще. Поэтому я протянул руку и осторожно коснулся рассыпавшихся по плечам волос, зарываясь в его жесткие, прямые, темные с сединой пряди.
- Меня так еще никогда не будили, - констатировал Шурф и на миг прижался головой к моей руке.
- Тогда ты прожил жизнь зря, - торжественно заявил я.
- Ты думаешь? – он чуть повернул голову, чтобы видеть мое лицо. – Я с тобой не согласен. Ведь если это действие все-таки состоялось, значит, последовательная цепочка событий моей жизни привела именно к нему. Поэтому нельзя сказать, что все было зря.
- Дырку над тобой в небе, - рассмеялся я. – Ладно уж, считаю, я тебе достаточно отомстил за то, что ты будил меня ночью. Отдай книжку, я почитаю тихонько.
На мгновение он явно заколебался. Во всем, что касается книг, мой друг – жуткая жадина. Подозреваю, после того, как Священная Книга Арвароха сгорела в моих руках, он относится к идее дать мне что-нибудь почитать с известным подозрением. И сколько бы я книг ему не таскал, усыпить это подозрение мне пока не удалось.
Но на сей раз сон оказался важнее. Он извлек из-под щеки нагретый том и протянул мне.
Мои глаза скользнули по названию, и я рассмеялся.
Грешные магистры, Шурф! Теперь я тоже знаю, где мы. Только мне всегда казалось, что Бу...
Молодец, сэр Лонли-Локли, схватывает на лету. Рот он мне заткнул эффективно, в точном соответствии со вчерашней инструкцией. Правда, не сказал бы, что моим зубам это сильно помогло.
- Что ты ел? – спросил он несколько мгновений спустя. – Такой интересный вкус...
- Мандарины. Апельсины. Абрикосы. Чего я только не ел! И, заметь, по рукам меня никто не бил. Тебе тоже принес, вон.
Шурф одобрительно посмотрел на корзину и потянулся к ней.
Книга, мягко прошуршав страницами, упала под стол, чтобы там через мгновение исчезнуть, сверкнув на прощание золотыми буквами на корешке: «Приключения Ходжи Насреддина».
Глава X
читать дальшеГлядя на Шурфа, с интересом исследователя препарирущего мандарин, я полез под стол и достал чашку кофе себе и чаю для него, а затем кувшин камры, просто для интереса. Камра отличный напиток, не спорю, но кофе мне показался уместнее. В этот раз мне досталась малюсенькая чашечка, половину которой занимала кофейная гуща, но какие там были специи! Даже Шурф заинтересованно повел носом и отпил крошечный глоток, соизволив заметить, что в таком виде этот напиток еще можно употреблять. Иногда, по настроению, исключительно для придания жизни разнообразия.
Мы славно позавтракали горячими лепешками, вареньем и фруктами и закурили в полном душевном согласии друг с другом и с окружающим миром.
- Устрой мне экскурсию по саду, Макс, - попросил Лонли-Локли, когда стало понятно, что лежать и вечно пялиться на облака становится скучно. – А то я вчера так долго пытался провести ботаническую классификацию здешних растений, что теперь меня разбирает любопытство.
- Вряд ли из меня выйдет хороший экскурсовод, дружище, но пойдем.
На самом деле, мне и самому хотелось еще раз пройтись по этой мягкой траве, заглянуть вон за те кусты, куда я так и не добрался, потому что уж слишком тяжелая корзинка была в руках.
И мы отправились гулять по этому дивному местечку, как по собственному дому: босиком, в скабах, растрепанные и довольные жизнью. Ну ладно, растрепанным был только я.
- Это вот лимон, - радостно ткнул я рукой в опознанное дерево. – На нем растут лимоны, ну их ты знаешь, мы их в чай кладем, они кислые.
Шурф осмотрел дерево и кивнул. Крупные плоды всех возможных оттенков зелено-желтого, желто-зеленого и – неожиданно! - лимонного цвета соседствовали с небольшими, одуряюще сладко пахнущими цветами с четырьмя лепестками и розовой сердцевинкой.
- Это мандариновое дерево. На нем растут мандарины, ты их уже попробовал, - я тщательно выполнял свою роль. Если меня хорошенько попросить, я вообще становлюсь жутко старательным.
- Это абрикосовое дерево. На нем...
- Смею предположить, что растут абрикосы, - отозвался мой друг с неимоверной серьезностью.
- Совершенно верно, - менторским тоном согласился я и кивнул головой как университетский профессор.
Мы расхохотались.
- Я понял, Макс, ботаника – не твоя сильная сторона.
Я почему-то думал, что он расстроится или обидится, но мое невежество явно веселило его. Мне кажется, я вспомнил, где и когда я видел такого Шурфа, но как такое может быть?
Эти мысли я благополучно отбросил в сторону, во избежание.
- Скажи, а сирень тут растет? – вдруг задал он мне неожиданный вопрос.
- Нет, Шурф. Сирени я тут не видел. Да и откуда ей здесь взяться?
- Жаль, - вздохнул он.
- А с чего вдруг ты вообще вспомнил про сирень?
- Мне понравилось одно из стихотворений, посвященное ей*. И, разумеется, с тех пор мне хочется самому увидеть это растение, вызывающее такие яркие художественные переживания. Ты ведь знаешь, в том мире ее не существует.
- А! - я уважительно покивал головой. – Я понимаю тебя, но мне кажется, мы ее тут не найдем. Она совсем в другом климате растет.
- А может быть, ты все же захочешь, чтобы она тут росла? – вдруг выдохнул он мне на ухо, неизвестно когда успев оказаться за спиной. Тяжелые горячие ладони опалили ребра и заставили податься назад, к нему.
- Это вряд ли, - усмехнулся я.
-По-че-му? – горячим дыханием и едва ощутимым прикосновением губ вдоль ворота скабы.
- Потому что для такого сложного колдовства, как выращивание целого куста сирени, я должен сосредоточиться, а ты мне не даешь, - сообщил я ему со всей серьезностью. На самом деле, мне было ужасно интересно, что он будет делать – этот парень со множеством лиц, самый близкий мой человек.
Сэр Шурф Лонли-Локли, несомненно, предпочел бы получение нового знания и извинился за неподобающее поведение. Впрочем, его поведение неподобающим быть не может ни при каких обстоятельствах. Безумный Рыбник плюнул бы на эту грешную сирень – и хорошо, если не ядом. И хорошо, если не на меня заодно тоже.
- Ну и Лойсо с ней! – решил Шурф.
- Как же так? – рассмеялся я, смакуя его тонкие, на грани восприятия, ласки. – И ты не приведешь мне ни единого аргумента в пользу того, что сирень непременно должна расти в этом саду?
- Я готов привести тебе массу аргументов, - его пальцы сплелись с моими и осторожно погладили ладонь. – В пользу...
Договорить я ему не дал, поэтому так и не узнал, в пользу чего он собирался меня агитировать. Но аргументов он привел, конечно же, массу. Неоспоримых таких аргументов.
Шурф вообще человек слова.
Потом, когда стало совсем жарко, мы устроились после очередного купания под деревом возле бассейна. Я привалился к стволу и лакомился только что сорванным абрикосом, а Шурф, положив голову мне на колени, не щурясь и не мигая, смотрел в яркое небо.
- Ты не расстраивайся из-за сирени, - сказал я. – Я действительно никак не могу ее тут навоображать, потому что точно знаю, что она в таком климате не растет. Зато она растет у меня дома, в большом количестве, кстати. Доживем до весны, и я тебе ее покажу.
Он метнул на меня быстрый, острый взгляд.
- Хорошо, Макс. Доживем до весны.
По позвоночнику пробежал смутный холодок, но я сделал вид, что не почувствовал его. Доживем до весны, говорите? Точнее, я говорю. Вот и славно.
На самом деле, какое-то нетерпение начало подталкивать меня в спину. Слишком уж тут было хорошо, и двигаться, конечно, никуда не хотелось. Из-под стола можно было извлечь что угодно, даже сигареты – я в этом убедился полчаса назад. Правда, пачка снова была незнакомой, видимо, у этого Мира какой-то особый ассортимент. Но и за это спасибо.
- Пойдем? – спросил Шурф. – Видно, тоже почувствовал что-то.
В общем, мы встали и пошли. Задержались на миг перед калиткой и вышли на вчерашнюю улочку.
Сегодня город, оживленный воображением Лонли-Локли, оказался куда более шумным и людным. Блеяли овцы, по дороге бежал мальчишка, навстречу нам прошла девушка, одетая на куманский манер, одарив нас томным взглядом густо подведенных глаз. У реки перекрикивались мужские голоса, говорящие на совершенно незнакомом наречии.
- Да, Шурф, хорошо, что ты, а не я, представляешь это место, - сообщил я своему другу, предварительно от него отодвинувшись. Зубы у меня, между прочим, последние, другие не вырастут.
- Ты бы представил его иначе? – с живостью поинтересовался мой друг, очевидно, довольный тем, что никаких названий не прозвучало.
- Разумеется, все-таки я лучше знаю тот мир, который послужил основой для создания этого.
В общем, я не стал ему говорить, что в моем представлении средневековая Бухара должна быть изрядно вонючим паршивым городишкой, что глина в моем мире редко бывает лиловой, и что мусульманская молитва не слишком напоминает хоровое пение вурдалаков. Клакков или каких-нибудь еще.
В общем, промолчал – и молодец. Город Шурфа мне нравился куда больше. Чистые улочки в нем разбегались и вновь сходились, подчиняясь своим законам, заборы были живописны, парки тенисты. Вот только солнце какое-то уж слишком теплое, большое упущение со стороны создателя.
Не знаю, как это получилось, но выйдя из сада, мы снова оказались в своих «служебных» одеждах. Нет, я, конечно, соскучился по Мантии Смерти и по своим драконьим сапогам, но как же чертовски жарко было в черном под палящими лучами!
- Хорошо тебе, - пропыхтел я. – А меня скоро отжимать можно будет.
- Наложи на себя заклинание, - недоуменно ответил мой друг. – Я думал, тебе просто нравится.
Заклинания я, конечно, не знал. Шурф принялся мне показывать, особым образом скрещивая пальцы, я начал за ним повторять, но ничего не добился, только почему-то вступил в неизвестно откуда взявшуюся посреди улицы навозную кучу. Разнообразия ради – оранжевую.
- Ясно, - вздохнул я. – Всего моего могущества хватило только на создание этого неаппетитного признака наличия живых существ.
Смертные шары пускать, между прочим, было намного проще.
- При том, сколько ошибок ты сделал, я считаю, что ты еще легко отделался, - невозмутимо ответил мой невозможный друг и толкнул ближайшую калитку, входя в сад.
Подсознательно я ожидал, что мы попадем в то же самое заповедное местечко, из которого недавно ушли. Но этот сад оказался совершенно другим – диким, заросшим вьюнами всех мастей, обвивавшими неизвестные мне деревья и растущими тут и там кустами с темно-вишневыми листьями. Судя по всему, воспоминания о Расширенном Ботаническом Справочнике не давали Шурфу покоя.
Лонли-Локли сбросил с себя белоснежное лоохи и протянул мне.
- А ты? – изумился я. – Мою наденешь?
По мне, так он совершал сейчас подвиг, перед которым меркло все наше вчерашнее эпическое сражение.
- Конечно, я просто надену твою черную мантию. Мне жара не мешает.
- Почему, интересно? – пробурчал я, драпируясь в его лоохи и предвкушая, как я буду наступать на подол при каждом шаге.
- Потому что у меня другая терморегуляция.
- Ты такие слова говоришь, что они звучат пострашнее любых заклинаний. И нет, не говори мне, что сами по себе слова вообще не могут пугать.
- Не скажу, потому что, конечно же, могут, - возразил Лонли-Локли, снова выходя на улицу, уже в моей мантии. Я осторожно сделал шаг, придерживая подол его длиннющего лоохи и выругался. Этот мир явно обладал занудством своего создателя, и считал, что если уж мы прибыли сюда он в белом, а я в черном, то именно так, и никак иначе, должны выглядеть. Подол из моей руки исчез, зато Мантия смерти снова вернулась на положенное ей место, то есть на мои плечи.
Шурф это почему-то страшно позабавило, ну а мне оставалось только ругаться. Я отдал должное этому занятию, отвел душу, и мы двинулись дальше.
- Ты хочешь встретить самого Ходжу Насреддина? – спросил я, чтобы не молчать и не думать о том, что мы не так уж далеко отошли от нашего прекрасного уголка, в котором имеется полный бассейн прохладной воды...
- Разумеется, мне было бы крайне интересно познакомиться со столь выдающимся Магистром, Макс. – А тебе разве нет?
Я еще размышлял над этим вопросом, когда мы завернули за очередной забор и увидели его.
На маленькой округлой площади, поймавшей за хвосты сразу несколько улиц, в тени дерева спокойно стоял ишак. Нормальный такой ишак, с ушами и хвостом, а вовсе не плод воображения сэра Шурфа, не слишком разбирающегося в живности моего мира.
Кстати, когда я был маленьким, всегда считал, что ишак – это нечто низкорослое и несчастное, поэтому сейчас я даже удивился, увидев, что осел, на самом деле, - здоровенная штука. Не амобилер, конечно, но тоже ничего.
На широкой спине пузатого ишака, застеленной выгоревшей попоной, восседал человек в длинном стеганом халате, грязном и с прожженными кое-где дырками, и во вполне себе угуландском тюрбане. Уютно поджав под себя ногу в неожиданно ярких шелковых шароварах, он грыз семечки и взирал на нас с таким видом, как будто у нас была назначена с ним встреча, а мы опоздали на нее на полдня.
- Рад встрече с вами, магистр Насреддин, - слегка поклонился мой безупречно вежливый друг и прикрыл ладонью глаза. – Вижу вас как наяву.
- Да неужели? – отозвался герой моих детских историй, ловко соскочил на землю и пошел к нам, давая возможность себя разглядеть. У него было лукавое загорелое лицо прирожденного вора с тенью плохо сбритой щетины на подбородке, выдающимся мясистым носом и чувственными восточными губами. Мне сразу захотелось проверить сохранность отсутствующего кошелька.
А вот глаза у него были странные. Кошачьи такие, цепкие и холодные.
– Мог бы и пораньше зайти! – упрекнул он меня, и тут я его, конечно же, узнал.
- Я ж не знал, что вы здесь.
- Можно подумать, тебе это когда-то мешало, - он подошел вплотную и посмотрел мне в глаза. – Что, нелегко тебе, Вершитель?
Ничего не понимающий Шурф попытался в очередной раз загородить меня собой, но у него ничего не вышло. Потому что, во-первых, я этого не хотел. А во-вторых, Лойсо сам отступил на шаг, окинул его оценивающим взглядом и усмехнулся:
- Интересного гостя ты мне привел, Макс.
- Макс, ты не мог бы нас представить? – от ледяного голоса Лонли-Локли моя промокшая от пота мантия едва не покрылась ледяной коркой.
- А сам-то не догадываешься, Рыбник? – Лойсо не дал мне возможности блеснуть светскими талантами. – А, говорят, ты научился видеть суть вещей.
Ого! Я и не знал, что они знакомы. Впрочем, мало ли чего я не знал.
Шурф побледнел так, что в своем белоснежном лоохи стал походить на привидение.
- Где же твоя сила, Рыбник? – продолжал издеваться Лойсо. – Не сладко пришлось под крылышком у Кеттарийца, да?
- Лойсо, - не выдержал я. – Зачем вы так?
Глаза у моего давнего знакомца, а по совместительству самого могущественного колдуна Соединенного королевства, чьи именем до сих пор пугают детей, сделались такие бешеные, что мне сразу стало ясно – пугают не зря.
- Рад встрече со старым другом, Макс. Разве не видно? Между прочим, если бы не этот господин, обрядившийся в одежды Истины, тебе не пришлось бы таскать меня в кулаке, как тюк с изамонским тряпьем. За что я тебе, впрочем, до сих пор благодарен.
Час от часу не легче!
- Я до сих пор не уверен, что поступил тогда правильно, - отозвался Шурф ровным голосом.
- Не уверен он, - хмыкнул Лойсо, потянув меня за рукав. Краем глаза я заметил, как дернулся Шурф.
- Не дергайся, Рыбник. Сэру Максу ничего не грозит, а ты мне все равно ничего не можешь сделать. Да и не смог бы, даже если бы твоя магия все еще была при тебе.
- Пойдем в тенек, Макс, - обратился он ко мне. – Смотрю, ты так и не сумел полюбить жару.
Он сделал молниеносное движение пальцами – то самое, которому пытался научить меня Шурф, - и меня словно окатило прохладой с тонким запахом мяты.
- Спасибо, Лойсо – с облегчением выдохнул я. – А вы, смотрю, так и не сумели ее разлюбить.
Лойсо Пондохва захохотал так, словно я сказал что-то невероятно остроумное. Стащил со своего ишака выцветшую попону, тряхнул ее, разворачивая, расстелил под деревом и уселся, так ловко скрестив ноги, как будто родился турком.
- Вот видишь, Макс, теперь мы можем посидеть и поболтать в тенечке. – Он обращался ко мне, словно никакого Шурфа, безмолвно следующего со мной рядом, тут и в помине не было. – Как ты вообще здесь оказался?
- А как вы сюда попали? – задал я вопрос, который мучил меня с той самой секунды, как я узнал бывшего Великого Магистра.
- О, это очень интересная история. Но ты рассказываешь первый.
Он кивнул мне на противоположный угол этого истершегося до прозрачности одеяла и едва заметно указал Шурфу на соседний. Ну хоть на этом спасибо. Честно говоря, я фиговый миротворец, и при этом терпеть не могу, когда мои друзья ссорятся. Но я никогда не подозревал, что Шурф помогал ловить Лойсо. Он об этом не упоминал, да и Джуффин тоже. Впрочем, мало ли о чем не упоминал Джуффин...
- Мы с Шурфом провалились в какое-то пространство, дыра...
- Хоферры, - флегматично подсказал сэр Лонли-Локли, поскольку сейчас он явно пребывал именно в этой ипостаси.
- Да, точно. Там мы сражались с какой-то чертовщиной, а потом Шурф сказал, что было бы неплохо оттуда убраться. В тот момент я не был уверен, что нам это удастся и решил, что буду очень рад, если получиться смыться в любое место, где ему бы захотелось оказаться. Я, кстати, так и не понял, ты эту книжку раньше что ли читал, Шурф?
- Да, начал незадолго до того, как ты вернулся из своего издательства, - спокойно разъяснил тот. – Как раз подумал, что очень хотел бы посмотреть на Бухару.
Лойсо по-кошачьи фыркнул.
- Здорово получилось, а? Книжки пишут, легенды рассказывают. А потом появляются всякие и начинают живой город под себя переделывать.
- Мы не хотели, - честно признался я. – Я вообще только утром понял, где мы.
Лойсо кивнул, принимая извинения.
- А вы-то как здесь оказались, Лойсо? У меня, честно говоря, в голове не укладывается, что вы и есть тот самый Ходжа Насреддин.
- А из-за тебя все, - задорно усмехнулся он. – Кто подсунул мне Миры Морока, помнишь? Вот я ходил-ходил по ним, а потом очутился здесь. Прогулялся и посмотрел, у какого это Мира такая интересная Темная Сторона, а потом плюнул и вернулся. Тут куда интереснее, чем там. Встретил этого вашего Насреддина – веселый малый! Мы с ним покуролесили немного, а потом я научил его гулять по Мирам, а сам остался тут. Пока не жалуюсь, да и он тоже.
- То есть все-таки Темная Сторона, - выдохнул я. – Я так и думал, просто боялся поверить.
- То есть ты хочешь сказать, что не знал, что Темная Сторона твоего мира – это...
Лойсо умолк, словно ему заткнули рот на полуслове. Я обернулся на Шурфа и увидел, что тот поднял дрожащую от напряжения руку, пристально уставившись на бывшего Великого Магистра Ордена Водяной Вороны.
Лойсо отмахнулся, словно муху отогнал.
- Мал еще, старшим рот затыкать, - сказал он Шурфу. – Но если ты так уж просишь, то ладно. Промолчу. Ради сэра Макса даже стерплю твое хамство, хотя в прежние времена я бы от тебя и кучки пепла не оставил.
Я таращился на них обоих во все глаза. Шурфу так понравилось лишать людей права слова? На мне натренировался? Что вообще происходит?
- Видишь ли, Макс, твой друг считает, что тебе пока не нужно знать то, о чем я собирался тебе поведать.
- Это то, о чем мы с тобой тогда говорили, Макс, - тихим измученным голосом пояснил мой друг.
Я покосился на его руки, но Шурф предусмотрительно сложил их так, что ногтей мне было не видно.
Лойсо посмотрел на нас обоих и качнул головой, словно бы удивляясь.
- Ищешь уже не сильной крови, а только удобной смерти, да, Рыбник? – теперь он смотрел на Шурфа со смесью жалости и брезгливости. А мой гордый друг опустил голову, словно считал, что имеет полное право на такое отношение. – Не жалеешь о своем выборе?
- Нет, - сухо отозвался Шурф. – Без сэра Халли моя жизнь была бы совсем иной. Скорее всего, куда более короткой и вовсе не такой интересной. И я до сих пор так считаю.
- Да уж. Лишить тебя напоследок магии – это он интересно придумал, лисица шимарская, - зло ухмыльнулся Лойсо. – Небось, скоро вашему с ним договору конец, верно?
- Это слишком личный вопрос, чтобы я давал вам на него ответ, - неприязненно отозвался Шурф.
- Ну и не давай, можно подумать, так уж трудно догадаться. Только крови у меня больше не проси – не дам.
- Вряд ли стоит ожидать такой просьбы от человека, которого вы однажды уже пытались ею отравить, - на бесстрастном лице Шурфа не дрогнул ни единый мускул.
Я сидел, как зритель около стола пинг-понга, крутя головой от одного к другому и не слишком понимая, о чем идет речь. Но что-то мне подсказывало, что вмешиваться не стоило. Я знал Лойсо – ну насколько вообще можно знать человека, с которым периодически общаешься во сне. И отчего-то мне казалось, что вся его злость и издевки, режущие по живому, - это только малая часть того, что он на самом деле испытывает. А истинные его чувства совершенно иные.
- Смотрю, ты поднабрался проницательности, Макс, - неожиданно сказал он мне. – Вместе с синяками с шишками, я так понимаю. Ты еще любишь смешно называть это все жизненным опытом.
- Что-то вроде, - скривился я. – Ну их, эти шишки. Давайте не будем о них.
- Давайте не будем, - покладисто согласился Лойсо. – Чего интересного в старых шишках, если скоро новые нарастут.
- Не сомневаюсь, - ехидно отозвался я и поймал суровый взгляд Шурфа. Ну да, опять я высказал свое пожелание на Темной Стороне. Ладно, будем считать, что я имел в виду еловые шишки, а не те, которые обычно прилетают от жизни. Пару-тройку еловых шишек в каком-нибудь укромном месте я переживу. Мне не привыкать слыть оригиналом.
- Не собирался я тебя травить, - неожиданно просто сказал Лойсо Шурфу. - Дурак ты недоученный. Перчатки Смерти завел, руны начертил, а того, что после этого никакая ядовитая кровь не может быть ядом для тебя самого – не знаешь. Вот и живи теперь так, сколько получится.
Высказался и легко, словно танцуя, поднялся.
- Пойдем прогуляемся, Макс. Да не дергайся ты, Рыбник, никуда я твоего драгоценного Вершителя не дену. Мы с ним старые приятели.
И мы пошли через площадь. Я все время оборачивался, глядя на идеально прямую спину не повернувшегося в нашу сторону Шурфа. Попытался послать ему Зов, но не сумел.
- Почему вы так с ним, Лойсо? – спросил я, как только мы отошли на достаточное расстояние.
- А ты спроси его, - усмехнулся он, и тут я понял, что меня так смущало в нем весь разговор.
- Слушайте, а ведь сейчас вы на меня не похожи. Неужели вы так выглядите на самом деле?
Лойсо расхохотался, продемонстрировав мне белоснежные зубы.
- Конечно нет, Макс. Я выгляжу, как Ходжа Насреддин, потому что живу его жизнью. И собираюсь пожить ею еще какое-то время. А выглядеть как ты мне совершенно не хочется, не такой уж ты и красавчик.
- Вот спасибо! – обрадовался я. – А то не поверите, спать не могу от нарциссизма. А какие из приключений Насреддина – ваши?
- А ты догадайся, - поддразнил меня Лойсо. – В следующий раз встретимся – расскажешь. А я скажу тебе – прав ты или нет.
Я восхищенно качнул головой.
- То есть я могу снова навещать вас во сне?
- Ты же знаешь, что можешь, Макс. Не задавай глупых вопросов. Спроси о том, что действительно хочешь услышать.
На самом деле, мне до одурения хотелось узнать, что они с Шурфом не поделили. Но, во-первых, Лойсо уже один раз отказался отвечать. А во-вторых, было бы подло по отношению к Шурфу болтать о нем за спиной.
И поэтому я сказал нечто совершенно другое.
- Я хочу услышать то, что вы хотели мне сказать наедине, Лойсо.
- А ты изменился, Макс, - заметил Лойсо с какой-то непонятной мне грустью. Мы дошли до небольшой скамеечки, притулившейся у чьего-то забора и уселись на нее. Заклинание все еще действовало, поэтому мне было не жарко.
- Тихий город вообще меняет людей, - внезапно ответил я неожиданно для себя самого.
- Я так и знал, что ты ненадолго в этом Ехо, - кивнул Лойсо. – Но рад, что ты смог вырваться. Действительно рад.
- Ну а я так вообще счастлив, что кумир моего детства – это вы, оказывается, - ухмыльнулся я.
- Какая несказанная честь, - поддразнил меня Лойсо и мы рассмеялись. – Так вот, сэр Макс, послушай, что я тебе скажу. Когда я шлялся по твоему родному миру, то услышал одну легенду, и она мне понравилась. Был у вас когда-то давно один Вершитель – молодой парень, вроде тебя, который хотел всем добра, счастья, ну и всей прочей мути, которой вы, мальчишки, обычно хотите осчастливить всех живущих. И у него был самый близкий друг, тоже Рыбник. Все как положено – дерзкий, любил могущество, ходить по воде и резать уши. Когда этого Вершителя поймали и принялись избивать, пытать, ну и вообще, проделывать все полагающееся в таких случаях, этот друг предал его трижды за один день.
Мой рот наполнился горькой слюной.
- Шурф не предаст меня. – прорычал я. – Он меня всю жизнь спасает.
По правде сказать, моя ярость не произвела на Лойсо никакого впечатления.
- Меня он тоже в своем роде спас, знаешь ли. Но это не отменяет предательства. Я хочу, чтобы ты об этом помнил, Макс.
- Я запомню, - сухо сказал я и поднялся. – Спасибо за поучительную историю.
- Не сердись, Макс, - примирительно сказал Лойсо. - На самом деле, история твоего Рыбника тоже достаточно поучительна. Настолько, чтобы я начал действительно беспокоиться за тебя.
- Что вы имеете в виду? – я снова уселся рядом и обнаружил, что тюрбан сэра Пондохвы украшен сбоку веточкой сирени. Интересно, откуда она у него? То есть откуда – я знаю, ее туда Шурф послал, но вот как она появилась? Подарок томной красавицы?
- Я имею в виду, что любимцы Кеттарийца плохо заканчивают. Посмотри на своего приятеля. Ты не знаешь, зачем он пришел к тебе. А я знаю. Придет день, когда он это осуществит, а ты останешься собирать себя из кусочков. А предательства при отношениях такого рода в твоем возрасте воспринимаются очень болезненно. Уж я-то знаю.
- Я и так знаю, что он уйдет, - пожал я плечами. – Нет тут никакого предательства. Скажите лучше, может, вы знаете, как вернуть ему магию, Лойсо?
- Конечно знаю, - небрежно отозвался тот, и мое сердце подпрыгнуло и ударилось куда-то в голову, словно говоря «слушай, слушай его» .
- Но не скажу, - закончил он. – Ты и сам догадаешься, не так уж это и сложно. Тебе Джуффин ничего не сделает, ты ему нужен. А я слишком ценю свою свободу.
- Ясно, - вздохнул я. – Спасибо.
- Пожалуйста. И еще, когда он уйдет, постарайся не разрушить этот Мир, он мне нравится.
- В который раз убеждаюсь, что у вас странный вкус.
- У меня отличный вкус, Макс. Во всех смыслах. Предлагать попробовать не буду, тебе это не нужно. – Лойсо откровенно подсмеивался надо мной. – Надеюсь, что и ты поймешь, насколько этот мир лучше Ехо. И чем скорее ты это сделаешь, тем будет лучше для тебя.
Голос Лойсо Пондохвы звучал в моих ушах, пока я шел через площадь. Слишком громкий, чтобы от него можно было спрятаться. Как ветер, он погнал клубы горячей от солнца пыли, подтолкнул меня к Шурфу, тот успел крепко ухватить меня за руку ледяными пальцами, и я с размаху влепился башкой в клавиши своей многострадальной печатной машинки.
- Ох, - я схватился за лоб, на котором, подозреваю, остались следы от грешных «фыва» и «олдж». Вот это я понимаю – действительно страшный и грозный магистр. Не было еще, кажется, ни единого раза, чтобы после встречи с Лойсо я вернулся без шишек и синяков.
Пальцы Шурфа куда-то исчезли, и я тут же завертел головой, испугавшись, что потерял его при возвращении.
Мой друг стоял рядом и пристально смотрел куда-то мимо меня.
Я проследил за его взглядом и в свою очередь вытаращился на лист, который оставался в машинке в тот момент, когда мы провалились в эту самую Дыру Хоферры.
Посреди этого листа большими буквами было напечатано:
МАКС, НЕ ДЕЛАЙ ТАК БОЛЬШЕ.
_______
*Шурф вспоминает стихотворение Н. Гумилева: «Опять она кипит, бледна…»
Опять она кипит, бледна,
Сирени возлетевшей пена,
Опять коленопреклоненно
Стоит пред нею тишина.
Что остается тишине,
Еще с полетом незнакомой? -
Живой довериться волне
И стать послушной и влекомой.
Ветвей бежит за валом вал,
Растет и гаснет без усилья,
Небесной линией овал
Очерчен смело, словно крылья.
Сирени тяжестью свело
Едва расправленные ветви,
Но рвется бледное крыло,
Прозрачным становясь от света.
Она летит на Божий зов,
Опалена предчувствьем встречи,
Она - растущих облаков
То ли прообраз, то ль предтеча...
Что остается нам? Вскипеть
Душой ли, словом, бледной кровью,
Роняя лепестки, лететь,
Земной пожертвовав любовью.