От Турмалин

[Painted-Life]

15.09.2010 в 05:19

Пишет  Турмалин:





Чужие выдумки
Канон: "Лабиринты Ехо" ("Тихий Город" Макса Фрая
Герои: Шурф, Макс, Джуффин, Хельна
Жанр: джен
Рейтинг: G
Размер: 1066 слов
Краткое содержание: Макс ушел в Тихий Город, Джуффин вернулся, а у Шурфа есть цель
Примечание: в подарок любимому и единственному редактору, Банни.

В полдень, в безжалостно ясный холодный зимний полдень он ушел. Навсегда, как и положено. А несколько томительно-тягучих мгновений спустя в Ехо вернулся сэр Джуффин. Я встретил его у ворот старого дома на площади возле Сумеречного рынка.
– Распустились вы тут без меня, – грустно сказал он. – Сэр Шурф среди бела дня приходит Темным Путем в самый центр жилого квартала – только чтобы иметь возможность первым поприветствовать загулявшее начальство! Даже знать не хочу, черную магию которой ступени применяет Мелифаро, когда ему слишком долго не открывают двери.
Я ничего не ответил ему, поскольку прекрасно видел, что он нуждается вовсе не в ответах. Что он ждет вопросов. А у меня в кои-то веки не хватало решимости задать вопрос.

***

В конце концов, он обошелся без моих вопросов. И правильно: в том маленьком кабачке на пустынном побережье Ташера во всех наших беседах всегда вел Джуффин. Вот и теперь он просто рассказывал, – даже не мне, а закоптившемуся зеленоватому стеклу в маленьком окошке и холодному прибою, – о том, чем был для него Макс. И чем стал. И чем не стал.
– Я думал, у нас есть еще хоть двести лет. Но оказалось, что у Мёнина закончилось терпение. Я думал, что протяну там хотя бы век, что дам ему этот век свободы. Но с судьбой не договариваются, а уж с предназначением Вершителя…
Эти неожиданно беспомощные слова, и комкающие салфетку длинные худые пальцы, и удивленный растерянный взгляд, – такой степени открытости он себе никогда ни с кем не позволял, я думаю. Если только с Махи.
– Шурф, скажи мне что-нибудь уже, не молчи.
– Мне… нечего сказать, сэр Джуффин.
– Что, даже не упрекнешь меня в том, что я выдумал его слишком хорошо, – и не сказал тебе?
– Упреки бессмысленны. Они бессмысленны даже тогда, когда есть надежда исправить совершенные ошибки. Но сейчас нет ни надежды, ни ошибок. Вы все сделали правильно.
Он вдруг хмыкнул и оскалился яростно, прищурив глаза.
– Мальчик, ты не понял: мне не нужны утешения! Я знаю, что все, зависевшее от меня, сделал правильно. Мне просто интересно знать, что теперь сделаешь ты.
И в его взгляде не было сомнения – только смех.
– Вы хотите сказать, – я осторожно подбирал слова, – что у меня есть возможность помочь ему выбраться? Но как же Мир?..
– Этого никто не может знать, – Джуффин покачал головой, не прекращая улыбаться. – Боюсь только, что подобную услугу только сам Макс может оказать себе. Хотя, если верить Сотофе… – и он снова устремил задумчивый взгляд в окно.
– Чему верить? – не в силах выносить его многозначительное молчание, я почти требовал продолжения беседы, но он не ответил на мой вопрос, а задал мне встречный:
– Ты ведь понимаешь теперь, что из себя представляет Тихий Город?
– Я понимаю только, что это – не еще один Мир, а место между мирами.
– Не место, а время…
– И воображение… – чуть не захлебываясь воздухом от внезапного восторга, прошептал я, не сводя с него глаз.
– Да, – кивнул он, довольный. – Он населен чужими выдумками. Даже обычный человек там становится чужой фантазией, сказкой, мифом. Что уж говорить о выдуманном Вершителе…
– Чужими выдумками… – повторил я.
– Только представь себе: как только кому-нибудь в любом из бесконечного множества миров удается создать образ настолько притягательный, что к нему при первом знакомстве немедленно привязываются сердцем и разумом, – как Тихий Город стремится забрать его себе.
– И питается любовью обитателей разных миров?
– Именно так, – деловито согласился Джуффин. – Даже больше: полагаю, что многие сюжеты и персонажи созданы самим Тихим Городом в невообразимой древности, – и с тех пор он использует их, как наживку: то позволяет им присниться какому-нибудь мечтателю, – то забирает обратно себе вместе с накопленными привязанностями.
– И пока эти привязанности не истощаются, он сохраняет образ неизменным, а потом… О небеса.
– Да. Пока мы помним Макса таким, каким он был для нас, – он останется собой. И выйти из Тихого Города не сможет, пока мы его не забудем. Или пока он не перестанет быть тем Максом, которого мы знали в Ехо, – а тогда Город сделает его чьей-то чужой фантазией, _уже_не_моей_. Мы никогда не встретимся больше, – эта пауза в его речи вполне могла служить основанием для смертного приговора с немедленным приведением его в исполнение, – с тем же самым сэром Максом, который когда-то «приснился» _мне_. Но ведь не я один во Вселенной жаден до воплощения собственных снов. Не только я готов платить за это удовольствие частью себя самого.
Минуту мы молчали, уставившись друг другу в глаза и, похоже, даже не дыша. Больше ничего нельзя было говорить. Даже того, что уже было сказано им, слишком много.
– А если, – сплетая пальцы в замок, чтобы они не дрожали, проговорил я, – если леди Меламори…
– Всегда знал, что ты ненормальный, – захихикал он, – но никогда не думал, что еще и бессеребренник!
– Я просто хочу, чтобы он был, – я покачал головой, стараясь не обращать внимания на хитрую улыбку Кеттарийца, показавшегося из-под маски Почтеннейшего Начальника. – А ее Макс воплотится, – или мой… Не имеет значения. Они должны быть очень похожи.
– Как знаешь, – пожал плечами он. – Только не говори слишком много и слишком откровенно. Надеюсь, она сможет понять тебя и без подробных инструкций. В любом случае, сначала нужно, чтобы Макс стал свободен от обязанности подпитывать Тихий Город.
– Но ведь для этого мы должны забыть о нем… Или Макс должен перестать быть собой, оставаясь собой, – оглушенный пониманием, я замер, а Джуффин снова улыбнулся мне.
– Именно так. В этом Меламори ему никак не может помочь, _белый_.

***

– И ты представляешь, сэр тайный сыщик, – после сотого она поняла, что ее деятельность бессмысленна!
– Грешные Магистры, Хельна, откуда у тебя эта страшная история о вывернутой наизнанку любви к красоте стиха? – я был совершенно уверен в том, что моя леди-насмешница прекрасно видит, как забавляет меня ее повествование, – и сама забавляется моей неспособностью скрывать от нее веселье.
– О, – всплеснув руками, она попыталась изобразить таинственность, но уже не могла не улыбаться, – я почти совершенно уверена в том, что мне ее нашептала одна из тех самопишущих табличек, что мой грозный муж оставил в этой гостиной вчера. Или позавчера? Или дюжину дней назад?
– Неужели?.. Извини, я…
– Шурф, перестань, все в порядке, – присев на подлокотник моего кресла и обняв меня, она почти шептала, будто обещая, что никто не узнает о такой странной для ее «грозного мужа» рассеянности. – Ты просто слишком много думаешь о неприятностях в последнее время. Успокойся. Он ведь уже уходил – и вернулся. И в этот раз все будет так же, я уверена!
– Мне бы твою уверенность, цветок.
– О, кстати! – вспорхнув с подлокотника, она снова выбежала в центр зала, который воображала сценой. – А не подскажешь имя для главной героини? Я собираюсь рассказать эту историю на литературном вечере у сэра Рогро – и убеждена в том, что она завоюет сердца многих. Но у моей главной героини все еще нет имени!